ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ
Внешность:
Полтора метра неатлетического очарования: русые с уклоном в рыжину волосы, хитрые зелёные глаза, всё ещё по-детски округлое лицо с ямочками на щеках. Выразительная мимика, живая манера речи, эмоциональная жестикуляция.
Биография:
Прадед Эми был янки, женившимся на южанке, когда война была уже выиграна: он сколотил состояние во время войны, спекулируя на медикаментах, и многое вложил в восстановление пострадавших земель (преимущественно имения, что досталось ему как приданое рано осиротевшей, но не утратившей вкуса к жизни супруги).
Дед Эми был газетчиком, на деньги отца поднявшим и успешно продавшим "Нью-Йорк Таймс", чтобы вложиться в нечто более ценное (и не имеющее отношения к государственным обещаниям) - в прогресс; в частности, в железную дорогу. Женился он уже в неприличном возрасте, и опять на южанке.
Отец Эми, Джеймс Кэрролл, вложил семейные накопления в основном в политику: он поддержал республиканцев долларом и делом, и его слово в партии предположительно всё ещё имеет вес. Женат, разумеется, на южанке, и уже в браке он вернулся к истокам - к фармацевтике, - и теперь именно ему принадлежат основные заводы, выпускающие тонизирующие напитки нового поколения. Именно он лоббировал сухой закон, хотя и сам далеко не безгрешен.
Эми не повезло родиться девочкой. Бизнес, политика - ей везде были уготованы в лучшем случае вторые роли, но вероятнее всего она осталась бы голосом за кадром; в немом кино же не было места даже такому. Её будущее было предрешено заранее: перспективный жених немногим старше неё самой, что заменил бы отцу наследника и укрепил бы дружбу влиятельных семей; от одного до нескольких детей и хозяйство в ведении; чай и книги с такими же замужними по вечерам.
Пока в жизни Эми не появился Чарли, Эми даже не возражала: боролась за права женщин, когда отец не видел; читала не совсем те книги; украдкой вздыхала. Чарли разделил жизнь Эми на "до" и "после" - он был умным, добрым и смешил её до слёз, а ещё он хотел быть журналистом и говорить людям правду (Эми считала, что это было очень мило с его стороны).
Они поженились уже после того, как он ушёл на фронт. Эми соврала отцу, что беременна, и тем не оставила ему выбора, и ещё год с лишним она ходила на почту три дня в неделю.
Дурные вести пришли к ней сами. Некоторые после говорили, что вдовство ей к лицу.
Траур Эми выдерживала дольше, чем её отец: поскольку она осиротела рано, а вторая супруга отца прожила жизнь бесполезно, Эми вновь предложили так и не отлучённого от дома жениха. На него Эми не согласилась бы и после траура, так что семейный вечер был закончен паритетом: отец перестал тратить деньги на её содержание, а Эми начала распоряжаться своей жизнью сама.
К слову, раз в месяц они всё ещё встречаются за ужином (иногда чаще). Отец женат в который раз (по традиции на южанке, но пока безрезультатно), Эми всё ещё вдова и сменила четыре квартиры и три места работы. Последние два года она работает секретарём при прокуроре, и иногда он напоминает ей Чарли. Она знает его расписание наизусть, как и все его дела, и боготворит его вполне искренне, хотя и не планировала этого.
Счастлива ли она? На данном этапе жизни, пожалуй, впервые после тех дурных вестей.
Планы на игру:
Ввести отца как НПС и влезть в проблематику сухого закона; найти прокурора (опционально) и влезть в вопросы преступного мира (шантаж, угрозы; наконец, постель - на войне все средства хороши); далее - по запросу.
|
пробный пост Все дети так или иначе похожи на своих отцов: Гадес унаследовал от Кроноса ум и умение ждать, и несколько других, худших талантов; Зевс перенял жестокость и двуличие, и, может быть, харизму; Посейдон же, ко всем прочим, как и его отец появлялся тогда, когда его не ждали.
Чуть больше месяца назад, когда Кронос ещё только снился Гере, она сказала ему "ты будешь преждевременно. Она сказала ему "ты будешь слишком поздно". Когда бы он ни пришёл, он бы уже не был вовремя, потому что его время прошло, и она надеялась на это, даже если и понимала, что это не так.
Сегодня Посейдон прибыл и преждевременно, и слишком поздно. Вот Гера ещё дослушивала обещания Одина - весьма оскорбительные, стоило признать, - а вот уже по одному стуку в дверь она опознавала брата, чьё появление тревожило Тора пока что больше, чем её саму.
В чём-то этот полушаг навстречу опасности, что сделал Тор, едва распознав ту, даже пленял: среди южан было много воинов, но среди этих воинов было мало защитников - и это эфемерное ощущение было отчасти ново, тем и интриговало.
Но это был всего лишь Посейдон - во всей его полутрезвой красе. Знакомый с Тором, но вряд ли извлёкший из этого знакомства достаточно пользы - может быть, только удовольствие, - и не считающий необходимым уделять сестре внимание, что она заслуживала.
И всё же, раз уж все стояли на ногах, Гера поднялась поприветствовать и его: подцепив двумя пальцами за пуговицу - Люцифер его задери, - гавайской рубашки, коснулась ледяным поцелуем щеки. Хмыкнула, отстраняясь:
- Брат мой.
Роль разрушителя Лондона была бы ему к лицу не меньше, чем Тору, даже если последнего смертные в своё время почитали и воином, и защитником. Роли менялись, как менялись времена - что-то уходило навсегда. Что-то оставалось неизменным:
- Твоя любезность сравнима разве что с твоей пунктуальностью.
И к предложению Тора о защите у Геры были те же вопросы. Может быть, их было даже больше, но пока, за эти минуты, Гера просто не успела собрать список.
Тем не менее, проводив визитку взглядом, Гера позволила себе короткую усмешку и уже после пожала плечами:
- Я не приму этого предложения от Вашего отца.
Подтекст этого предложения оскорбителен и очевиден, но Гера готова была допустить, что Тор смотрел на вещи иначе. Может быть, отчасти при том руководствовался инстинктами - теми самыми, что побудили его встать на пути опасности, что угрожала им обоим. Так что Гера, не став выдерживать паузу, равнодушно дополнила:
- Но я приму это предложение от Вас.
И время на размышления об этом ей не требовалось. И ей, возможно, стоило бы отпустить Тора и позволить ему с Посейдоном обсудить охоту после, уже без неё, но в самом деле, когда Гера добровольно расставалась с возможностью быть в курсе? Так что, поведя ладонью на его почти не тронутое шампанское, Гера всё же сделала любезное предложение:
- Может быть, задержитесь ещё на бокал? Раз уж тот, кому суждено заставить Темзу выйти из берегов под Ваш удар молнии, почтил нас своим присутствием.
А остальных не было смысла ни спрашивать, ни беречь. Из греков, впрочем, вряд ли кто-то стал бы задерживаться в Лондоне, а со смертными здесь Гера не имела слишком уж значимых контактов, так что единственным, чьё присутствие в самом деле могло бы оказаться ценным для охоте, оставался Посейдон. И, не оставляя ему возможности для отказа, Гера едва коснулась его предплечья, чтобы поинтересоваться:
- Ты ведь не откажешься поохотиться с великим Тором?
|
