Вопрос Рут заставил Юджина остро пожалеть о том, что он никогда не путешествовал и ему нечего ей рассказать, нечем поразить ее воображение. Не считать же, право слово, путешествием его поездку из дома до Чикаго. Конечно, в то время она казалась ему настоящим событием, но что он знал и видел, мальчишка из глубинки? Наверняка, многие из гостей миссис О’Доннелл путешествовали в Европу, были в Лондоне, Париже. Ну, ничего, ободрил себя Витла. Когда-нибудь он прославится, его картины будут покупать, и он отправится в Париж. Может быть, даже устроит там выставку своих картин…
- Нет, миссис О’Доннелл, - скромно улыбнулся он (юному дарованию приличествует скромность). – Я родился и вырос в Индиане, можно сказать, я самый настоящий деревенский парень, у моего отца лесопилка, он торгует деревом.
Если ты не будешь уважать свои корни, какими бы скромными они ни были – учила его Татти, наставница в мире светских премудростей – тебя тоже не будут уважать. Уважать свои корни было очень легко, стоя в этом кабинете, рядом с красивой утонченной женщиной. Труднее, когда ты без гроша в кармане и кусок вчерашнего хлеба твой единственный завтрак и обед.
- Я правда хочу рисовать вас, - горячо ответил он.
Неужели, неужели это возможно? И, разумеется, он согласен на все, на любые условия – отдать портрет сразу же после завершения, не демонстрировать его на выставках. Это мелочи, главное – то вдохновение, которое он чувствует, глядя на Рут. Именно ради таких мгновений он живет, уверен Юджин Витла. Для этого его создал Бог. Чтобы он видел женщин такими, какие они есть на самом деле – чувственными, прекрасными цветами, иногда нежными и сладостными, иногда коварными и манящими. Чтобы он влюблялся в эти цветы и переносил их очарование на холст.
- Если желаете, я сам буду приходить к вам и рисовать вас здесь, в доме, наверняка, у вас найдется комната с подходящим освещением. Обещаю вам, вы не пожалеете о своем согласии! И конечно, я почту за честь сопроводить вас на вы ставку и показать мою картину.
Лицо Юджина Витлы светилось от радости. Все складывалось так удачно, что ему с трудом верилось в то, что это не сон. Пусть портрет миссис О’Доннелл никто не увидит, но она может порекомендовать его своим подругам, светским дамам, а те, в свою очередь, тоже, возможно, захотят иметь портрет его кисти. Известность и заказы – то, что Юджин так жаждал, не меньше, чем любви прекрасных женщин, наверное, потому, что в его сердце одно было неотделимо от второго. Красивые, умные, изысканные женщины редко любят бедных художников с мансард, но охотно дарят свое внимание тем, о ком говорят, тем, кто добился успеха. И как же несправедливо, когда долгожданный успех приходит в том возрасте, когда огонь сердца погас и прекратился в пепел. Нет, Юджин хотел любви и славы сейчас. Пока он молод и полон сил, и кто сказал, что это невозможно?
- Я захотел нарисовать вас с первой же секунды, как только увидел. Сегодня на приеме много красивых женщин, но вы особенная! В вас больше глубины, больше чувства, больше загадки….
Юджин был совершенно честен – он всегда искренне влюблялся в своих моделей, от первой секунды первой встречи до последнего мазка на холсте. В это время они были для него богинями, цирцеями, созданиями неземными. И он не считал себя низким человеком от того, что, перенеся свое чувство на холст, он словно бы освобождался от него и тут же отправлялся искать для себя новый предмет вдохновения. Руби, маленькая натурщица, позировавшая ему для Цветочницы, никак не могла этого понять, ждала его у студии, заглядывала в глаза, спрашивала, когда они поженятся. Женитьба! Нет, художник, был уверен Юджин, должен быть свободен, иначе он не сможет творить. Если уж жениться, то точно не на такой девушке как Руби, красивой, конечно, но глупенькой, пишущей с ошибками, дочь прачки и угольщика. Жениться нужно на такой как Рут. Блестящей, светской, с деньгами и связями.
