Вот и наступил день, ожидаемый Татьяной с таким нетерпением, и мисс Дитковските, умеющая находить удовольствие в предвкушении, задержалась у двери на несколько мгновений. Значит, вот он, дом, где Николай проводит те ночи, которые не проводит с ней. У Татти была возможность рассказать Ротштейну о приглашении Марты, но она не стала этого делать. Возможно, миссис Ротштейн упомянула об их знакомстве в разговоре с мужем, возможно, нет, мисс Дитковските готова была положиться на судьбу. Пусть будет сюрприз – и для нее, и, возможно, для Николая.
Дверь открыл лакей, пригласил гостью войти. Просторный холл был изысканно убран, все вокруг говорило о богатстве и изысканном вкусу, который не позволял выставлять богатство напоказ.
- Я доложу о вас…
- Мисс Дитковските.
Повторить ее фамилию лакей не решился, ушел, но вернулся очень быстро.
- Миссис Ротштейн примет вас в гостиной. Следуйте за мной.
Татьяна последовала, и через несколько минут уже любовалась гостиной, носящей в себе яркий отпечаток вкуса того, кто обставлял комнату, должно быть, Марты. Дом всегда похож на свою хозяйку. Этот, что показательно, был весьма элегантен, но элегантность была присуща обоим супругам, пусть и в разной манере. Марта была похожа на цветок, ее муж – на клинок, остро отточенный клинок, до времени покоящийся в ножнах. А на что похожа она, Татьяна? Пожалуй, на птицу. На чайку… Чувствовала ли Татьяна угрызения совести от того, что вошла невидимой третьей в этот брак? Ничуть. Связь с Николаем была ей полезна, во всех отношениях, и, можно сказать, по-своему она была к нему неравнодушна. Насколько это было в ее характере.
- Миссис Ротштейн!
Татьяна пожала протянутые руки, с удовольствием отмечая, как хороша сегодня Марта в этом васильковом платье. Если оставить за порогом неуместное соперничество – Николай никогда не будет ее мужем – то очень легко признавать достоинства Марты Ротштейн. Ее изящество, светский такт, красоту. Идеальная жена. Что же, себя Татьяна может назвать идеальной любовницей. Так что почему бы им не подружиться?
- Спасибо за ваше гостеприимство, поверьте, я в восторге. Этот дом очаровывает. Вы обставляли его сами? И этот вид из окон – им можно любоваться вечно!
Впрочем, Татти допускала, что всем можно пресытиться, даже прекрасным видом из окна. Есть только одно лекарство, но вряд ли Марта когда-либо его принимала: увидеть изнанку этой жизни, неприглядную, порой грязную. Помня сырые и холодные комнатушки, в которых ей доводилось ютиться, Татьяна, как добрая католичка, каждый раз возносила благодарственную молитву, вытягиваясь на простынях из египетского хлопка, которым теперь была застелена ее постель.
Есть достаток, а есть роскошь. Меду ними лежит такая же пропасть, как между бедностью и достатком. В своем прежнем доме Татти жила в достатке, тяжеловесном бюргерском достатке. Льняные скатерти с вышивкой, столовое серебро, добротная мебель, наивно-трогательные фарфоровые статуэтки пастушек с овечками, трубочистов, жеманных дам в пышных юбках. Предки-аристократы может быть и были, а может просто существовали в воображении отца Татьяны. С Николаем она познала вкус роскоши. Модные клубы, дорогие рестораны, украшения от лучших ювелиров – все это было к ее услугам. Она же платила, как ни странно, верностью, пусть даже Николай об этом не знал, не мог знать. В ее постели не было других мужчин. Но в флирте она себе не отказывала, напротив, флирт доставлял ей удовольствие, острое и порочное. Но умная женщина может добиться многого и малыми способами.
