- Это конечно, не танцевальный зал Розеланда, - в конце этого путешествия Кассиди указал Мэгги на вход в подвал, подсвеченный одиноким фонарем и украшенный афишей, сообщающей о том, что в этом клубе по выходным играют «The California Ramblers». – Зато они закрыты в понедельник, а в воскресенье работают до четырех часов утра. То, что нам нужно, мне кажется.
- Неужели из самой Калифорнии? – удивилась Мэгги.
Калифорния – это было далеко, почти так же далеко, как Ирландия. Говорят, там растут пальмы, а по берегам рек разгуливают крокодилы.
- Из Пелхама, - разочаровал свою спутницу Гален. – Есть тут такой городок милях в пятнадцати. Они даже не черномазые, как те парни, что действительно приезжают из Нового Орлеана или Чикаго. Но играют здорово.
- Откуда ты все это знаешь? – мисс Уолш с сожалением выпустила локоть своего спутника, потому что тот поспешил раскрыть перед ней дверь, - Любишь джаз?
- Хм… Можно сказать и так, - глубокомысленно согласился детектив, знания которого проистекали отнюдь не из интереса к новостям культуры. Некий Эд Киркеби, музыкальный агент и менеджер, решил подзаработать на набирающем популярность музыкальном стиле. Чтобы не слишком потратиться, он собрал группу из молодых музыкантов в Огайо, привез в Пелхам, объявил приезжими из Калифорнии и начал раскручивать, делая ставку на контракты со студиями звукозаписи. Восхождение на музыкальный Олимп, как водится, началось с того, что новичков как следует поколотили конкуренты. Вмешалась полиция. В общем, все как обычно.

Обстановка в клубе была куда проще, чем в «Трефовом валете»: прокуренное полуподвальное помещение, небольшая сцена, где как раз выводил партию на саксофоне молоденький итальянец. Шестнадцатилетний Эдриан Роллини присоединился к «Ramblers» уже в Нью-Йорке, и Гален предполагал, что именно из-за этого мальчишки в свое время разгорелась драка, в пареньке чувствовался талант, а этого многого стоит.
Под сценой было свободное место для танцев, там, обнявшись, топталась какая-то счастливая парочка. Настолько счастливая, что полицейский в Кассиди на какой-то миг возобладал над галантным кавалером. «Пьяны от любви» - расхожая фраза модных романов, но эти, похоже, просто пьяны. Тем более, что свободных столиков в зале не было, было бы неплохо, чтобы хотя бы один, но появился. До Гуддини детективу Кассиди было еще далеко, но кое-какие фокусы он тоже умел при случае демонстрировать.
Зрители чинно пили кофе и чай, во всяком случае, именно чайные чашки стояли на большинстве столиков. Подмигнув Мэгги, Гален подхватил ближайшую и бесцеремонно сделал глоток.
- Ах ты…
- Недурной виски, - перебил детектив закономерно возмущенного мужчину. – И что, у всех то же самое?
Рядом тут же появился обеспокоенный официант.
- Мистер?
- Если бы мы сидели поближе к сцене, мне было бы намного хуже видно, как вы нарушаете восемнадцатую поправку, - доверительным шепотом сообщил ирландец.
- Думаю, мы сможем это устроить, - понимающе кивнул тот.
- Как тебе не стыдно! – тихо смеясь, зашептала Мэгги.
- Я могу всех арестовать, хочешь? Но тогда мы не потанцуем, - так же в шутку пригрозил Гален.

- С ума сошла! – перспектива фокстрота ужаснула Кассиди куда больше, чем его спутницу. – Сиди.
Для верности он накрыл ладонями руки Мэг, удерживая девушку за столиком.
- От этих бесовских плясок у меня патроны из револьвера повылетают! Ему и так сегодня досталось уже. Знаешь что, - Гален медленно сплел пальцы с пальцами мисс Уолш, осторожно лаская ее тонкие и изящные, запоминая каждый изгиб фаланги, каждый аккуратный ноготь, каждый детский шрам, оставленный работой на фабрике. – Мне совсем не нравятся девушки из «Трефового Валета». Мишура, блеск, притворство. Пожалуйста, не сравнивай себя с ними.
- Ладно, не буду.
Рукам Мэг было так хорошо в руках Кассиди. Ей самой было хорошо рядом с ним. Мисс Уолш, набравшись смелости, заглянула в глаза Галена долгим, почти требовательным взглядом, высматривая в них свое отражение. Мать когда-то говорила, что женщина видит свое отражение только в глазах любимого мужчины. Так и есть, две крошечные Мэгги, рыжее на синем. Она облегченно вздохнула.
- Гален?
- Да?
- Ты ведь знал, что та машина возле варьете… Что она не заведется. А если бы не знал? Все равно позволил бы преступнику сбежать?
С лица озадаченного вопросом детектива сползла улыбка, растворившись в сизом сигаретном дыму. Было бы неплохо сейчас и самому закурить. Потому что непросто объяснить собеседнице, что в подобных ситуациях решения принимаются не рассудком, - на размышления жизнь не оставляет времени, - а скорее чутьем. И что он не может сказать, как бы поступил. Или может?
- Я не знаю, Мэгги. Но точно знаю, что не позволил бы ему причинить тебе ни малейшего вреда. Это было самое главное. А не то, сбежит этот парень, или нет. Он вообще остался жив не потому, что в авто не было аккумулятора, а потому… Потому что я не хотел убивать человека в твоем присутствии, -  признался Кассиди. – Хоть он и заслуживал пули, поверь мне. Даже не за Большого Тото, плевать на него, а за тот нож, за то… Черт, я так растерялся, когда увидел тебя у машины. Чего угодно ожидал, но только не этого!
- Ты казался таким уверенным в себе, - возразила мисс Уолш, внезапно обрадовавшись, что она все же оказалась там, где оказалась. И ее присутствие помогло сохранить жизнь может и никчемному, но человеческому существу. Кто знает, отчего люди совершают то, что совершают?
- Правда? Да я чуть с ума не сошел от страха за тебя. Посмотри, как там, седины не добавилось?
Гален наклонил голову, и Мэгги с улыбкой протянула руку, перебирая пальцами темные пряди длинной челки детектива.
- Нет. А вот ссадина от удара совсем зажила, - она погладила мужчину по виску, там быстро и жарко пульсировала жилка, и Мэгги почувствовала, что и ее саму бросает в жар, наверное, после всех событий сегодняшнего вечера это и не удивительно. - Голова больше не болит?
- Только сердце, мисс Уолш.
- А что говорят доктора?
- Что болезнь неизлечима. И бороться с ней бесполезно. Я пытался, Мэгги. Месяц после того, как сгорел дом миссис Мерит. И еще целых три недели после того, как ты меня заштопала. Все без толку. И вот я тут, рядом с тобой.

/совместно/

- Пока не уверен до конца, - не остался в долгу Кассиди, продолжая удерживать девушку в той опасной близости, которую сочли бы непристойной везде, кроме танца. – Но музыка еще играет.
И музыка играла, а Гален и Мэгги блаженно утратили счет времени. Они танцевали, болтали обо всяких пустяках, пропуская фокстроты и джазовые композиции, которые нужно было просто слушать,  снова танцевали. И только когда официанты выдвинулись собирать со столиков посуду, а музыканты – зачехлять инструменты, стало ясно, что клуб вот-вот закроется.
- Пора ехать, - с сожалением заключил Кассиди.
- Это было… чудесно, - добавила Мэг. -  И никого не убили. Даже не попытались.
- Мне начинает казаться, что этот чертов Фальдини преставился только для того, чтобы испортить тебе представление о моей жизни за пределами службы, - буркнул детектив. Хотя, может Мэгги и права, если вспомнить, чем закончился его ужин в «Багатто» или возвращение из боксерского клуба. Да и сами обстоятельства их первого знакомства, в конце концов.
- Ты не виноват в том, что случилось несчастье, Гален, - резонно заметила мисс Уолш. – Но, если бы не ты, убийца остался бы безнаказанным. Вот, что важно.
Для Кассиди сейчас важно было совсем другое, но он не стал спорить. Если покойник помог ему произвести на Мэг впечатление, что ж, спасибо покойнику, сегодня прямо день Благодарения какой-то. Все, что угодно, и как угодно, лишь бы мисс Уолш и дальше смотрела на него так же, как смотрит сейчас.

Детектив довез свою спутницу до дома, - кажется, Кассиди никогда еще не ездил так медленно, - и, не выпуская ее руки из своей, проводил Мэгги до подъезда. Ночь была темная и густая, как гуталин, кругом только волнующие запахи весны и тишина, во всех окрестных домах вместе взятых светилось всего несколько окон, да и там, как предполагал Гален, обитатели не полуночничали, а скорее только что проснулись и собирались на работу, если сейчас около пяти, то через час начнет светать.
- Поднимешься? – спросила Мэг.
За этим очень простым и будничным вопросом стояло решение, не менее сложное, чем то, что Кассиди пришлось принимать возле «Трефового валета». Он хотел бы подняться, и остаться тоже хотел, но, быть может, мисс Уолш ждет от него не согласия, а отказа? Ведь это их первое свидание, а Мэгги, - это Гален знал совершенно точно, просто чувствовал где-то за пределами рассудка, - не из тех девушек, кто легко прыгает в постель с первым встречным.
- Хулиганы вчера все лампочки в подъезде перебили, - добавила Мэг, не получив ответа. – Мне страшновато подниматься в полной темноте.
- Да, конечно я провожу, - поспешно согласился Кассиди, понимая, что Мэгги просто не оставляет ему пути для отступления. Он открыл дверь, и оба они нырнули в чернильную тьму, в которой очертания лестницы угадывались настолько смутно, что перила Галену пришлось искать на ощупь.
- Этому дому нужен полицейский, - констатировал он шепотом. – Подожди минуту, сейчас глаза к темноте привыкнут. На следующем пролете, вроде, окно было.
- Было, - согласилась мисс Уолш едва слышно.
Лицо Мэг белело во мраке смутным овалом, и Гален склонился к нему, ловя губами девичьи губы. Сначала осторожно, равно ожидая и отпора, и согласия, потом все увереннее и настойчивее. Он все еще боялся обидеть ее, боялся разочаровать, но страхи эти быстро растворялись в накатывающем горячей волной желании, приправленном ароматным послевкусием фруктового десерта, что все еще хранили губы Мэгги, такие нежные и уступчивые.
Мисс Уолш в это время все крепче прижималась к Кассиди, ей снова казалось, что она падает куда-то с головокружительной высоты, но на этот раз к предательской слабости в ногах добавилось странное, томительное напряжение между бедер, Мэгги ощущала, что где-то там, внутри ее, словно вибрирует до предела натянутая струна, каждое новее, даже самое легкое и мимолетное прикосновение Галена к ней заставляет ее трепетать. И от этой внутренней музыки кружится голова и сладко ноет в груди.

Подъем вверх по лестнице длился бесконечно, но влюбленные часов не наблюдают,  Поэтому Гален и Мэгги через каждые две-три ступени останавливались, чтобы еще раз поцеловаться. И еще. И еще.
- Ты останешься? Скажи, что ты останешься, - наконец, зашептала Мэгги, неловко шаря в карманах пальто в поисках ключей от квартиры. И тут, оказавшись полной неожиданностью для них обоих, лестничную клетку осветил язычок пламени зажигалки.
- Развлекаетесь? Так и думал, что ты крутишь с копом. Ого, да уже утро скоро, я даже задремал под дверью, пока тебя ждал!

/совместно/

Детектив Кассиди надеялся провести остаток сегодняшней ночи совершенно иначе. Не удивительно, что для того, чтобы вернуть себе возможность рассуждать здраво, Галену пришлось прилагать усилия, торжество духа над плотью – победа неприятная во всех отношениях.
Мерфи убил полицейского? Он что, рехнулся окончательно? Хотя, в пылу драки что угодно может случиться. Между тем, облава на заводе – это, определенно, не по его уголовному ведомству. И вряд ли связана с восемнадцатой поправкой.
- Там были только полицейские? Или люди из Бюро тоже? – спросил он у рыжего.
- Чего? – не понял тот.
- BOI. Bureau of Investigation. Федеральные агенты в штатском.
- Да почем мне знать! Это что-то меняет?
Кассиди перевел вопросительный взгляд с Уолша на его кузину, потом снова на Уолша. Нет, может и хорошо, что Мэгги не интересуется социалистами, идеями мировой революции и красной угрозой, а вот Финну не мешало бы читать газеты. Хотя бы иногда.
- Наш генеральный прокурор поклялся не допустить в Америке революционного хаоса. Бюро занимается борьбой с терроризмом и политическими преступлениями. Рейды Палмера, дело конгрессмена Бергера, «Советский ковчег» в декабре прошлого года. Неужели не слышали? Нам в управление недавно пришел циркуляр из министерства юстиции, Палмер предсказывает, что 1 мая в стране начнется коммунистическая революция. Это, между прочим, через десять дней. Полная чушь, как по мне, но когда подобная чушь исходит сверху, для органов правопорядка она – руководство к действию.
- И какое отношение все это имеет к аресту моего дяди Патрика? - жалобно спросила Мэгги.
- Я пока не знаю, но… Может быть, на заводе готовили забастовку ко дню труда? Может, твой дядя состоит в профсоюзе, в обществе «Индустриальные рабочие мира», или чем-то похожем?
- Вот дерьмо! – вырвалось у Уолша.
- Если ты сейчас про политику, то я с тобой полностью согласен.
В этот миг Финн сожалел, что ему всегда было наплевать на мировую революцию. Он мечтал легко и быстро разбогатеть и красиво сорить деньгами. А отец… Он такой, он мог. Ввязаться в какую-то бессмысленную борьбу за права рабочих.
- И что будет, если… Если дядю и правда обвинят? – снова спросила Мэг, стараясь сдержать подступающие к горлу слезы. То, о чем рассказывал Кассиди, звучало пугающе. Политические преступления, терроризм. Патрик Уолш просто не мог быть замешан ни в чем подобном, но ведь в молодости он состоял в ИРБ, как и ее отец. Мэгги всегда знала об этом, верила, что прошлое осталось в прошлом, но обитатели Флетбуша так часто жаловались на невыносимые условия труда и жадность промышленников, так много говорили о том, что нужно объединять силы и бороться с несправедливостью, что дядя Патрик вряд ли мог остаться в стороне. Боже всемогущий!
- До двадцати лет тюрьмы, если ветер не переменится, - мрачно сообщил детектив. Про депортацию он упоминать не стал, понадеялся, что Уолши давно получили гражданство.
- Сколько?! – ахнул рыжий.
- Ты меня слышал. А про Мэрфи даже не спрашивайте. Если он и правда убил полицейского, как ты говоришь.
- Гален, пожалуйста…
Гален, пожалуйста, что? Если в судьбе человека, которого, предположительно, обвинят в убийстве, он еще мог бы поучаствовать, то в дела Бюро просто так нос не сунешь.
- Мне пора ехать, Мэгги. Вот сейчас действительно пора. Я выясню, что смогу, обещаю. А уж потом будем думать, что делать.
Кассиди хотел поцеловать ее на прощание, но взгляд мисс Уолш был тоскливо отстраненным, а ее кузен метался вокруг них с проклятьями, как разъяренный зверь в клетке. Пришлось прощаться на словах.

Столь раннее появление Кассиди в Управлении со стороны могло сойти за служебное рвение, но, по правде сказать, мысли детектива были нынче далеки и от отравления Фальдини, и от прочих его расследований. Рейд на сталелитейный завод, вот что важно. Прочее может подождать.
У старшего инспектора Вагнера, между тем, были свои представления о том, что важно, а что нет.
- Что-то ты сегодня рановато, сынок, - выглянув из кабинета, окликнул он Галена. - И это кстати. Зайди-ка ко мне. Что там вчера стряслось в варьете?
Подчиненные шутили между собой о том, что жена давно дала Старику отставку, выгнала из дома, и теперь господин старший инспектор Вагнер живет в Управлении. Уходишь – сидит за рабочим столом, приходишь – сидит за рабочим столом. Вот и сейчас сидит и курит по-старинке трубку, предпочитая ее и сигаретам, и сигарам.
- Уже знаете, сэр?
- Кто рано встает, тому Бог дает, - назидательно заметило начальство, и подвинуло Кассиди утренний номер «Дирборн индепенденс» с передовицей авторства одного небезызвестного молодому ирландцу репортера. Причем палец старшего инспектора указывал прямиком на фото мистера Бронштейна.
- Что это за безымянный герой, сынок? Не припоминаю такого. Из бруклинского участка?
- Э, хм… Не совсем. Это все газетчики, рыцари без стыда и совести. То есть, без страха и упрека. Я как раз приехал пораньше, чтобы написать рапорт, через полчаса он будет у вас на столе, сэр. Но сначала могу я попросить об одолжении? - осторожно поинтересовался детектив.
- Допустим, - у Старика порой бывал тяжелый, пронизывающий взгляд. Галену всегда хотелось научиться так же смотреть на подозреваемых. Так, чтобы человек даже не сомневался, что смотрящий знает все его грехи не хуже, чем исповедник. На этот раз взгляд инспектора был устремлен на самого Кассиди, хотя внешне мистер Вагнер выглядел вполне благодушно, попыхивал своей трубкой, меланхолично пуская под потолок аккуратные кольца табачного дыма.
- Вчера вечером прошла облава на сталелитейном заводе в Бруклине. Как бы мне разузнать подробности? Кто арестован, какие обвинения выдвинуты?
- И зачем тебе это, сынок?
- У меня есть хороший информатор на этом заводе, - наобум соврал детектив. – Хочу выяснить, не попался ли он в лапы парней из ведомства мистера Флинна*. Жалко будет потерять источник сведений.
- Флетбуш и Фултон? Это девяносто третий и девяносто шестой Бруклинские участки. Я попрошу капитанов поделиться информацией.
Старший инспектор пододвинул к себе телефон и даже взял в руку слуховую трубку, а потом снова, с легким задумчивым прищуром, принялся разглядывать Кассиди.
- Ты уверен, сынок, что не собираешься сунуть нос не в свое дело? Ты ведь видел циркуляр от генерального прокурора.
- При всем моем уважении, сэр. Это полная ерунда, сэр! - Не сдержался ирландец, вкладывая в свое возмущение раздражение не только здравомыслящего человека и гражданина, но и мужчины, не получившего минувшей ночью то, на что он рассчитывал.
- Через две недели, если вы окажетесь правы, детектив Кассиди, то, что мы сейчас полагаем делом государственной важности, превратится в повод для насмешек. Почему бы тебе не обождать эти две недели, сынок? – предложил Вагнер. - А потом бросаться вызволять своего информатора. Пока газетные писаки будут распинать правительство и его паранойю на первых полосах своих злоязыких газетенок.
Это был дельный совет. Одна беда: Гален совершенно не представлял, как он будет обсуждать его с Мэгги и ее кузеном. Две недели неизвестности!
- Я обещаю не лезть на рожон, сэр, - напомнил о своей просьбе он. – Пока мне просто нужна информация.
- Как знаешь, - кивнул Вагнер. – Иди, покури пока.
Курить, кстати, было некогда. Детектив засел за рапорт о событиях в «Трефовом валете», тщетно пытаясь сосредоточится и излагать все по-порядку. Мысли его постоянно возвращались к Мэгги, лицо ее вставало перед глазами Галена, застилая и без того кривоватые строки, с трудом выползающие из-под карандаша. Может быть, это и есть судьба? Мерфи сам определил свое будущее и проведет много лет за решеткой. Он больше не встанет между ними с мисс Уолш. И все… будет хорошо? Черт побери, еще немного, и он сам себя возненавидит за эти мысли!
- Заедешь в девяносто шестой, спросишь капитана МакКинни, - Старик, неслыханное дело, самолично вышел из кабинета, чтобы закончить разговор с подчиненным. – Он передаст тебе то, что тебе нужно. Только не связывайся с федералами, сынок. Никому пока не приходило в голову искать социалистов среди полицейских. Даже несмотря на забастовку в Бостоне прошлом году. Не стоит подталкивать парней из Бюро к этой свежей мысли.

* Уильям Дж. Флинн - директор Бюро расследований с 1 июля 1919 по 21 августа 1921.

Капитан МакКинни дал Кассиди адрес своего пострадавшего подчиненного, тот, с разбитой головой, отлеживался дома. И еще раз пообещал, что если Хиггинс «простит» Мерфи, то он сам не станет давать делу дальнейший ход.
Хиггинс встретил детектива в кругу семьи, на ноге полицейского клещом повис карапуз лет трех от роду, такой же крепкий и белобрысый, как его отец. Голова офицера была перевязана, на лице красовалась пара синяков, но, в остальном, Хиггинс выглядел намного лучше самого Кассиди после того, как итальянцы огрели его обрезком трубы.
Мужчины какое-то время покурили на балконе, Гален рассказал о том, чем он обязан Мерфи, собеседник с отвращением посетовал на облавы, не вызывающие у простых работяг ничего, кроме ненависти к копам. В итоге они довольно быстро пришли к согласию, Хиггинс совершенно не горел желанием засадить соотечественника всерьез и надолго только за то, что тот ему, как следует, врезал, к тому же между полицейскими практика взаимных мелких одолжений не была в новинку. Все под богом ходим, кто знает, кому что может в жизни понадобится, и на какое правонарушение придется однажды закрыть глаза самому Галену, возвращая сегодняшний долг. Что ж, он готов был платить, а потому, заручившись словом сразу двух полицейских, более не беспокоился о судьбе Гая, разве что, самую малость, о его здоровье, потому что все встречные им сегодня ирландцы, как на подбор, были крепкими парнями с тяжелыми кулаками.
В «Гробницу», - муниципальную тюрьму на Манхэттене, - детектив в итоге так и не поехал, решив не мелькать там без толку, сначала надо было получить официальную бумагу о прекращении дела и об освобождении Мерфи из-под стражи. А о чем говорить с Патриком Уолшем, он и вовсе пока не понимал. Ну не спрашивать же: «Мистер Уолш, вы действительно планировали саботаж?» Пускай этой грязью, и правда, пока занимается Бюро.
Зато вечером Гален поехал встречать Мэгги со смены, надеясь, что она все же выходила сегодня на работу.

Завидев знакомый уже полицейский Форд, мисс Уолш, оставив безнадежно расспрашивающих ее о здоровье подруг, устремилась к авто Кассиди. Несмотря на физическое и душевное изнеможение, Мэг пришлось отработать свою смену на телефонной станции: она не могла позволить себе потерять сейчас еще и работу. Сегодня, впервые в жизни, рыжеволосая телефонистка целых четыре раза ошиблась на коммутаторе, соединяя абонентов совсем не с теми номерами, что они называли. Невозможно было сосредоточиться на цифрах, когда мысли и чувства в беспорядке, словно перепутанные игривым котенком нитки в распущенном вязальном клубке. Судьба дяди Патрика, Мерфи, то, что произошло (а еще более то, что так и не случилось) между ней и Галеном, злые оскорбления кузена в адрес полицейских, - Мэгги блуждала между этих нитей-воспоминаний, не понимая, за которую ухватиться, какую полагать путеводной в лабиринте, в который заманила ее судьба.
- Что? Что ты узнал, Гален? – спросила она торопливо, падая на потертое, пропахшее табаком сиденье полицейской машины - Что с ними?
Рука детектива с такой силой стиснула рулевое колесо, что даже костяшки пальцев побелели. Хорошо, что обтянутому кожей железу ничуть не вредило подобное обращение. Да, Кассиди ждал именно этого вопроса, какого же еще? И в тоже время чего-то иного, например, того, что Мэгги поцелует его. Мельком, в щеку, разве он так многого просит у судьбы?
Любовь эгоистична, Гален готов был горы свернуть ради Мэгги Уолш, если потребуется, пренебречь присягой и загубить карьеру. Но понимать, как мало места он сейчас занимает в ее мыслях, было невыносимо. Оставалось только рассказывать, наблюдая, как радость освещающая нежное личико мисс Уолш в тот момент, когда она понимает, что Гай Мерфи – не убийца, сменяется страхом, едва девушка узнает, что Мерфи в больнице.
Она и на него самого смотрела с таким же страхом, когда ирландцы подобрали детектива в подворотне. Может, это не любовь была, а просто жалость, верная спутница доброты, которую Гален сейчас готов был возненавидеть.
«Он или я? Я или он? Кто из нас, Мэгги?»

/совместно/

- Твоего дядю будут обвинять по политическим статьям, за якобы попытку саботажа на заводе, полиция в следствии не участвует, всем занимается Бюро. Суд проведут стремительно. И очень скоро. До первого мая все будет кончено, - продолжал рассказывать Кассиди. Он не хотел бы об этом говорить, но и не говорить не мог. Поникшая фигурка у окна заставляла сердце Галена сжиматься от жалости, он протянул руку и погладил Мэгги по плечу, чувствуя, что случившее несчастье не сделало их ближе, хотя, как болтают, часто случается именно так. Эта беда будто воздвигла между ним и мисс Уолш стену, незримую, но ощутимую. Он злится, она отдаляется, замыкаясь в своих переживаниях. Ну, разумеется, кто он такой есть? Человек, которого она едва знает, к тому же полицейский. А закон сейчас для семейства Уолшей – сила враждебная.
- Мэгги, с кем из заводских я мог бы поговорить? Я должен хотя бы попробовать выяснить, кто написал тот донос, на котором основывается обвинение, - спросил Кассиди, обрывая гнетущее молчание. Сама Мэг не слишком много знает о профсоюзной деятельности Патрика Уолша, Финну, похоже, до вчерашнего дня тоже было на это наплевать. Мерфи? Вот с ним бы поболтать не мешало, но Мерфи в тюремном госпитале и неизвестно еще, в каком состоянии. Кто еще?
Вопросы Галена если и не возвращали Мэгги к жизни, то хотя бы не давали полностью погрузиться в пучину отчаяния. А прикосновение его внезапно отзывалось во всем теле таким блаженным трепетом, что Мэг даже разозлилась на себя саму. Думать о чем-то еще, кроме судьбы дяди и Гая, особенно думать о чем-то приятном в момент, когда с ними случилось несчастье, казалось мисс Уолш предательством. Так полагал рассудок, но тело считало иначе, и девушка внезапно уступила чувствам, а не сознательному решению. Поерзав на сиденье, пододвинулась ближе к детективу.
- Патрик Миллиган. И Дин Канаван. Они друзья Гая и все вместе работают на заводе. Ты должен их помнить, Гален. Они были с Мерфи, когда он привел тебя ко мне.
Донос, кто-то написал на дядю донос! Мэгги просто не могла в это поверить, как и в то, что Патрик Уолш, извечный образчик честности и порядочности, предстанет перед судом. Еще до первого мая. Боже, что же делать?
- Ты хочешь доказать, что донос – ложь?
- Хочу, - Кассиди, без труда угадав невысказанное желание девушки потому, что оно полностью совпадало с его собственным, крепко обнял прильнувшую к нему Мэгги и наклонился, чтобы поцеловать, сквозь медно-рыжий локон, в висок. – Мне кажется, что это наш единственный шанс. И это будет непросто.
Про вторую возможность, отсрочку судебного заседания, Гален не стал ей говорить. Потому что пока совершенно не представлял, как ее можно добиться. Здание суда заминировать? Прямо страсти какие-то шекспировские.
Какое-то воспоминание, какая-то мысль мелькнула, но ирландец не успел ухватить ее, близость мисс Уолш мешала сосредоточиться. Детектив остановил Форд у соседнего с домом Мэгги дома, но не спешил расставаться со своей попутчицей, намереваясь снова поцеловать ее, и на этот раз уже не так целомудренно, как несколько минут назад.
- Гален, не сейчас, прошу тебя, - Мэг торопливо прижала пальцы к его губам, так и не совладав до конца с чувством вины за то, что чувствует себя безоглядно счастливой в его присутствии.
- Ладно, – в конце концов, еще вчера днем он не был уверен, что может рассчитывать вообще на что-либо. – Я встречу тебя завтра с работы, хорошо?

Преступники Нью-Йорка должны были сейчас быть благодарны Мэгги Уолш, потому что из-за нее они разом перестали представлять  для детектива Кассиди всякий интерес. На следующий день он заехал за Мэг даже раньше, чем обещал. Потому что удалось получить для нее пропуск в «Гробницу». «Завтра», как она и просила.
- Мы направляемся в тюрьму, - на всякий случай предупредил девушку Гален. – И там не «Насиональ», и не «Трефовый валет». В общем, чтобы ты была готова.

/совместно/

Если бы Кассиди все же открыл жестянку из-под чая и взглянул, что внутри, возможно, это многое бы изменило в его будущем, но в этот вечер детектив был озабочен совсем другими вещами. С утра двадцать первого апреля он поехал на злополучный завод, именно там проще всего было узнать адрес русского «почти инженера». А, если повезет, повидаться с ним лично.
Секретарша смотрела на него, как на шпиона, явившегося украсть технологические секреты американской тяжелой металлургии, но отказать человеку с полицейским жетоном, то есть представителю власти, не могла. Как не имела права расспрашивать, зачем Кассиди понадобился Осокин, хотя Гален, даже не будучи опытным физиономистом, по лицу женщины видел, что она буквально умирает от любопытства. Самое неприятным оказалось то, что дотошная дама записала на сложенном вдвое листке не только адрес для детектива, но и имя самого детектива для себя и, вероятно, своего начальства. Как ни крути, ему не удастся остаться в тени, плохо, но выбора нет.
Работал русский в вечернюю смену, а жил неподалеку от завода в дешевом многоквартирном доме. Подход к нужному подъезду перегородило такси, эти ребята со дня своего появления на улицах Нью-Йорка отличались бесцеремонностью. И, между прочим, славились дороговизной. Жить на плохонькой съемной квартире и разъезжать на такси? Это кто же тут такой крез инкогнито?
Кассиди с интересом глянул на торопливо устраивающегося рядом с водителем мужчину. Немолодой, невзрачный, пиджак под стать дому, недорогой и видавший лучшие дни. Ладно, черт с ним… Он поспешил наверх и через минуту уже звонил в дверь Осокина. Безрезультатно.
- Серж уехал, - на шум распахнулась соседняя дверь, и дородная женщина в пестром халате оценивающе оглядела молодого незнакомца. Гален любезно приподнял шляпу: если хочешь, чтобы на твои вопросы отвечали откровенно, никогда не забывай об учтивости. Или знай, куда бить больнее, но это не тот случай.
- Давно?
- Да только что. Вы разминулись с ним, молодой человек. Так внезапно засобирался, представляете, такси вызвал… Вы с работы? Так ему уже от вас позвонили, у нас один телефон на подъезд…
Дальнейшего рассказа соседки Кассиди уже не слушал, Со всех ног припустил вниз, изрядно озадачив настроившуюся поболтать даму. Такси! Еще не поздно его догнать!
Движение в Бруклине довольно оживленное. Даже с утра. Особенно с утра, когда все спешат кто на работу, кто по делам. Хорошо хоть, что Бруклин – не Манхеттен, а Флетбуш – не Пятая Авеню, труба пониже, народ попроще, ярко раскрашенное такси в зоне видимости оказалось только одно, и полицейский подрезал его так, что обалдевший от подобной наглости таксист вынужден был, под надсадный звук клаксона, наполовину выехать на тротуар, распугав прохожих и едва не сбив мальчишку-газетчика.
- Ты что творишь, урод?!
- Полиция!
- Да какого хрена?!
Кассиди распахнул дверцу и накрепко ухватился за саквояж, которым отгородился от него перепуганный пассажир.
- Мистер Осокин? Дальше я вас подвезу.
- Не трогать меня! Я не понимать, что происходит, – на ломанном английском с таким жестким «русским» акцентом, что его смело можно было принимать за подтверждение национальности, забормотал Осокин. - Я никуда с вами не ехать! Чего вы ждать? – он умоляюще уставился на таксиста – Звать полиция!
- Я и есть полиция, - напомнил Гален. – Детектив Кассиди, отдел расследования убийств.
- Убийств? – потрясенно переспросил русский и внезапно побледнел так, что ирландцу показалось, что он сейчас грохнется в обморок. – Убийств?! Матерь божья, они убивать его…
- Кого убивать? – не понял ирландец. – Никто никого не убивал. Просто сядьте ко мне в машину, и мы поговорим. Только без глупостей.
- Этот мужик вообще-то должен мне денег за проезд, - напомнил таксист.
- Чего?
- Уже ничего, - обреченно буркнул тот. – Чертовы легавые.
- Когда однажды вечером очередной пассажир приставит к твоей башке ствол и отберет всю выручку, жалеть будешь, что чертовых легавых поблизости нет, - огрызнулся детектив, окончательно выволакивая свою добычу из такси и подталкивая к своему «Форду».
- Вы меня арестовывать?
- Нет, просто поставлю к стенке и пристрелю.
Осокин испуганно сжался, пожалуй, не стоит больше так шутить, он ведь из России, если верить газетам, именно так они законность и поддерживают.
- Просто поедем в тихо место, попьем, например, кофе и кое-что обсудим. Вас кто-то ждет?
- Нет.
- Билет на поезд?
- Нет.
- Это просто замечательно…