В такие дни, как этот, огромный особняк О'Доннеллов оживал. Туда-сюда сновала прислуга, начищая до блеска серебро и все поверхности, которые только были доступны взгляду. Горничные выметали, чистили, вытряхивали и снова выметали. Только лишь внешне создавалось ощущение хаоса, на деле - все заняты своей работой. И даже Рут, расположившаяся в библиотеке за широким письменным столом Олливера была в приятном напряжении. Ей не спалось с самого раннего утра, так что она позволила себе изменить распорядок дня и попросила завтрак в библиотеку, где и заседала, все еще в шелковой ночной пижаме, скроенной на мужской лад. Слегка взъерошенные волосы и легкий румянец на щеках, она хорошо спала этой ночью.
Комнату заливало светом, лучи солнца проникали через высокие окна, освобожденные от плена тяжелых гардин, которые почти всегда создавали в библиотеке полумрак. Оно и понятно - нежные корешки книг боятся прямого солнечного света. Стоит подержать обложку на солнечной стороне несколько недель и она уже выгорит.   
Рут забралась в широкое кресло с ногами, усевшись по-турецки. Тишину нарушали методичные звуки росчерка перьевой ручкой, она заполняла последние приглашения, которые уже сегодня вечером доставят нужным адресатам. А послезавтра будет настоящий праздник. Современная "ярмарка тщеславия" для тех, кто готов расстаться с кровно-заработанными.
Если бы кто-то решился задаться вопросом, почему она занимается этим сама, а не поручила дело своему секретарю, то ответ будет прост: Рут считает, что пригласительные принято писать хозяйской рукой, так же как и ответы на открытки или поздравления с праздниками, получателю всегда приятно знать, что ты сам, а не кто иной, думал о нем в момент заполнения.
Рут выводила: Енох Бахтэль.
Ручка плавно скользила по слегка шероховатой бумаге, цвета слоновой кости. Тонкие позолоченные вензеля, которыми была обрамлена карточка, поблескивали в лучах утреннего солнца. Рут щурилась, потом, дописав всю важную информацию она промокала чернила пресс-папье и рассматривала приглашение на предмет аккуратности почерка. Когда с проверкой было покончено - откладывала карточку и бралась за следующую и так уже несколько часов кряду.
На столе остался забытый поднос с чаем и когда-то горячим завтраком. Где-то в глубине дома зазвонил телефон. О'Доннелл остановилась на мгновение, но после вновь продолжила свою работу. Через некоторое время в библиотеку заглянул мистер Уайт:
- Мадам, вас просят к телефону. Звонит мистер Бахтэль, Енох Бахтэль, мадам, - Рут удивленно приподняла бровь.
Что может быть нужно дяде в такое раннее время? Молодая леди бросила взгляд на массивные напольные часы и удивилась, что уже пробило десять. Ей казалось, что еще не больше восьми.
- Я возьму трубку в кабинете, - предупредила Рут и тут же плавно поднялась с места.
Если звонил дядюшка, значит дело было серьезное. Ей с трудом верилось, чтобы такой занятый человек звонил справиться о здоровье племянницы.
О'Доннелл скользнула в теплый тканный халат и небрежно завязала на талии пояс, прежде чем выйти в коридор. А тут шло настоящее сражение. С пылью и грязью.
- В библиотеке пока ничего не трогайте, - обратилась она к горничной и пройдя немного по коридору вошла в кабинет.
Рут не стала садиться, она тут же сняла трубку:
- Алло! - пронесся ее голосок через хитросплетение проводов, чтобы уже через несколько секунд зазвенеть колокольчиком на другой части города.
- Рут, доброе утро, дорогая, как ты? - скорее для приличия, чем переживая насчет чего-то полюбопытствовал Енох.
- Все замечательно, дядюшка, - отозвалась она и прислонилась о край стола. - Что-то случилось?
- Нет, хотел просто узнать как ты, - голос Накки дрогнул и Рут нахмурилась.
Не каждый день тебе звонит Бахтэль, чтобы просто поинтересоваться "как здоровье".
- Все прекрасно, спасибо, - улыбнулась Рут.
- Готова к большому приему? О нем судачит половина города, - завел бессмысленный разговор Накки.
- Прямо в эту минуту дописываю последнюю партию приглашений, так что жди весточку и очень надеюсь тебя увидеть на вечере, - защебетала О'Доннелл.
- Конечно, я буду. К слову, вечером от меня жди "подарок", - намекнул Накки про алкоголь, которым обещал пополнить погреб в ее доме.
- Это превосходно. Я говорила, что люблю тебя больше всех на свете? - кокетничала Ру, улыбаясь своему отражению в зеркале.
- И не один раз, - подыграл Накки. - Ладно, в таком случае до встречи, я постараюсь быть.
- До встречи.
На той стороне трубки заслышались монотонные гудки. Ру опустила трубку на рычажок и еще какое-то время стояла молча, глядя на свое отражение. Но уже через минуту, выбросив странные мысли из головы она вернулась в библиотеку, чтобы покончить с пригласительными.

***

День обещал быть томным. У О'Доннелл не было никаких дел. Все основные приготовления она уже провела. Меню обсудили, с рассадкой гостей решили, дом вычистили до хруста, пригласительные разостланы, нужные звонки сделаны...вполне можно было забыться книгой перед сном и отправиться в царство Морфея. Но до первых сумерек оставалось несколько часов, а погода была столь хороша, что Рут решила прогуляться по саду.
Холодное апрельское солнце уже ярко светило, но совсем не грело, так что леди приходится кутаться в пальто и ежиться от порывов ветра.
Ру прошла к маленькому искусственному прудику, который был вырыт несколько лет назад, еще до того как Олливер умер. Теперь тут плескались рыбы, лягушки, а высокая трава, которой был окружен с трех сторон пруд, стала пристанищем для сверчков и уток.
Со стороны дома в ее направлении уже спешил лакей, Рут заметила его не сразу, но как только его шаги стали отчетливо слышны по сухому гравию, О'Доннелл обернулась.
- Мадам, вас спрашивает некий детектив Кассиди, - Рут от удивления даже застыла на месте.
Где-то в самой душе уже свалился камень. Рут тут же вспомнила злополучную ночь на Титане. А ведь у нее даже не было возможности поблагодарить незнакомца. Но что если кто-то их видел...
"Тогда за тобой пришли бы уже давным-давно," - подсказывал внутренний голос.
Но человек, совесть которого не чиста никогда не будет жить спокойно.
Рут поежилась и быстро зашагала в сторону дома.

Но в возвращении в дом больше не было необходимости. Детектив Кассиди решил не дожидаться хозяйку особняка в парадной и следовал на несколько десятков метров позади лакея. Рут не сразу заметила мужчину, наверное, виной тому рассеянность. Она вспоминала самый страшный вечер в своей жизни и уже мысленно простилась со свободой.
Они поравнялись на дорожке из белого гравия. Каблуки туфель О’Доннелл слегка утопали в камушках и она немного покачивалась под порывами ветра, едва заметно для человека, который не обращает внимание на детали. Но детективу с зорким глазом это могло запомниться.
Кивнув мистеру Кассиди она не нашлась ответить, что знакомство это приятное. В сущности любая встреча с полисменами приятной бывает мало. И даже Ру, далекая от такого рода визитов неприятно вздрагивала при мысли о полиции.
Ее лицо почти наполовину скрывала глубокая шляпка-клош, но так как Ру была немногим выше детектива (учитывая высоту каблука) она без труда смотрела ему прямо в глаза, не имея надобности поднимать голову. Одна из прелестей высокого роста, когда забываешь о приятной миниатюрности маленьких женщин.
- Чем я могу вам помочь, детектив? - Ру натянула на руки перчатки, не потому, что они замерзли, а чтобы отвлечься и чтобы иметь возможность отвести взгляд.
В каждом ее движении чувствовалась сноровка и отточенность. От поворота головы до слегка надменного взгляда, которым сопровождают общение подобные ей женщины, верящие, что в жизни все легко и просто решается с помощью денег и удачных знакомств. И все таки на дне этих темный глаз-омутов лежала некая вселенская печаль и даже первый испуг, который теперь, под пристальным взглядом, менялся ловко отточенной маской любезности.
Она вскинула взгляд на шляпу, которая была готова отправиться в полет. Лакей был неподалеку, ожидая каких-либо указаний, Ру повернула к нему голову и кивком отпустила.
Тем временем детектив Кассиди поведал ей о сути своего визита. И чем дальше он продолжал, тем более вытянутым становилось лицо Рут. Она прекрасно понимала, что такие вопросы не задаются без повода. Так что если перед ней представитель закона, то вероятней всего...
"Нет, не может быть! О Господи, Миссис Диана О’Доннелл сойдет с ума от горя," - приготовилась она к худшему.
Смерть еще одного сына сведет ее в самую настоящую могилу. И подумав об этом сердце Ру предательски сжалось, а ноги были готовы подогнуться и не удержать веса собственного тела. Одному Богу известно какими усилиями ей удалось ровно стоять.
- Да, это брат моего покойного супруга, - Рут смотрела в глаза детективу, но после немного отвела взгляд припоминая месяц, когда была в Лондоне в крайний раз. Но в этом она слегка лукавила. Трудно забыть то путешествие домой. - Я была в Лондоне в сентябре прошлого года, да, мы виделись с Рупертом.
И он буквально излучал позитив. Молодой, веселый, авантюрист, он стоял перед ее глазами как живой, и О’Доннелл немного выпала из реальности.
- С ним что-то случилось? - спросила она, не узнавая собственный голос.
"Конечно же случилось, иначе его бы тут не было," - вновь вмешался внутренний голос.

- Да, около семи месяцев, - утвердительно кивнула Рут.
Погода портилась. На смену яркому, пусть и холодному солнцу, набежали свинцовые грозовые тучи. Небо стало похоже на графит. Черное, с проблесками серебра. Не на шутку разгулялся ветер. О'Доннелл почувствовала, что начинает замерзать. Чувство это пришло к ней постепенно, забираясь под кожу, и начиная с самых кончиков пальцев ног.
- Да, с тех пор мы ни разу не виделись. Дорога до Лондона, знаете ли, не ближний свет, - пожала она плечами, обхватывая их, словно стараясь защититься от ветра (но от ветра ли?). - Мы с братом мужа были не очень близки. Я видела его только на семейных праздниках, не то чтобы редко, до войны он бывал у нас несколько раз, а после - никогда, - ответила О'Доннелл и поджала губы.
Даже не смотря на некоторую отстраненность в их отношениях (чопорные О'Доннеллы не могли простить сыну такую оплошность, как брак с американкой), Рут испытывала настоящую горечь от мысли, что Руперта больше нет.
Своей улыбкой этот человек мог заставить ледники таять. Олливер всегда был уверен, что его брат разобьет ни одно женское сердце. Он был красив, из хорошей семьи, достаточно богат, чтобы позволить себе работу по душе и теперь вот это...
- Мы не пишем друг другу писем, детектив Кассиди. Только если обмениваемся открытками на праздники, а телефонные разговоры нам заменяют, - слово вышло натужным, словно Ру колебалась в каком времени его произнести, - редкие встречи в доме родителей моего мужа.
В этом Рут не лукавила. Они действительно почти не звонили друг другу с момента смерти Олли. Внегластное молчание, которое не может продолжаться вечно. Рут чувствовала себя виноватой за то, что так и не смогла подарить мужу наследника. Ведь теперь ее ничего не связывала с О'Доннеллами кроме фамилии.
"Несчастье..." - она знала это, каким-то внутренним чутьем просто знала, но услышать слова подтверждения от детектива стало тем самым холодным ведром воды, которое отрезвляло.
- Вы хотите чтобы я поехала сейчас? - Рут дождалась утвердительного кивка.
А зачем он, в сущности, тогда вообще приехал, если не ради этого?
- В таком случае извольте подождать меня в доме. Я должна переодеться. Это займет не больше четверти часа, уверяю Вас. - Рут кивнула детективу, предлагая ему следовать за собой и нетвердым шагом пошла к дому.

- Желаете чаю, сэр? - осведомился лакей у Кассиди, которого любезно пригласили подождать в гостиной.
Рут вот уже пятнадцать минут находилась в своей комнате, меняя платье и готовясь морально. С одной стороны больница в Бруклине еще ни о чем не говорит. Руперта могли попросту избить. Он может лежать без сознания, или с переломами...а может и вовсе...но о последнем  О'Доннелл думать не хотела.
Спустилась в гостиную она вовремя. Как и обещала.
- Я готова ехать, детектив. Мне воспользоваться своим авто или вы любезно доставите меня после домой? - осведомилась она, надевая узкие черные перчатки.
Во всех ее движениях чувствовалась напряженность человека, который слишком хорошо владеет собой.

За ту четверть часа, что Рут провела у себя в комнатах, она успела позвонить дяде. В последнее время он стал ей куда ближе собственных родителей, с которыми малышка О’Доннелл практически не общалась, аккурат после произошедшего на Рождество в их доме.
Она наскоро объяснила ситуацию и гулким, не принадлежащим ей голосом, поделилась, что ей страшно.
- А что если он действительно умер? Дядя, я этого не перенесу, - перед глазами у нее стояло посиневшее лицо Олли, которого она нашла в кабинете.
Рут видела на своем веку почивших родственников, но уже в приглядном состоянии, одетых в костюмы и платья, лежащих в массивных дубовых гробах...в церкви. Но смерть всегда была страшным спутником.
Бахтэль пообещал ее встретить и приехать вообще, настолько быстро, насколько ему позволят обстоятельства.

Рут забралась в салон старенького форда и первое, что она почувствовала - аромат табака, которым был пропитан автомобиль. У нее зачесались кончики пальцев. О’Доннелл не была заядлым курильщиком, но иногда и ей хотелось выкурить одну-две сигаретки. Чтобы поддержать компанию подруг, которые подчиняясь этой моде запыхтели не хуже паровозов.
Она еще не понимала, как ей стоит реагировать на этот визит детектива, так что сочла для себя, что выбрав тактику подчинения сможет выгадать немного времени, чтобы решить что делать.
- Я не единственный человек, к кому мог приехать мой деверь. Отношения с моей второй семьей так и остались на уровне вежливо-подчеркнутых. Англичане не очень чествуют американцев. Для моей свекрови я все еще белая ворона в их стае. И это никогда не изменится. Особенно теперь, - О’Доннелл поджала губы. - Так что Руперт мог и не поставить меня в известность о своем приезде. Он не часто останавливался в нашем доме и раньше. В Нью-Йорке у него есть друзья. Олли говорил, что он останавливался где-то на Манхэттене.
Следующий вопрос заставил ее задуматься. Действительно, а что могло с ним случиться? Руперт не был любителем алкоголя. Он не старался никогда нарваться на кого-нибудь только чтобы получить удовольствие от драки. Он был легким на подъем, но не дураком.
- Не знаю, я боюсь что-то предполагать, детектив. Нью-Йорк большой и не безопасный город. Никогда не знаешь за каким поворотом найдешь неприятности. Руперт всегда был душей компании, если с ним что-то и произошло, то только по чистой случайности, - ответила Рут.
Итак, в голове ее крутился рой мыслей. Но основная уповала на то, что он жив, но вероятней всего его сильно избили, быть может ранили, если случилась потасовка на улице. Потому что полиции вряд ли бы разбирала дело обычной драки...и вряд ли включила бы в "программу" детектива.
- Руперт авантюрист и достаточно ветряная натура. Сегодня он может сидеть дома в Лондоне, а уже завтра плыть на корабле в сторону Индии, детектив. От него никогда нельзя чего-то ждать. Все равно не угадаешь, - Рут пожала плечами, кутаясь в темно-вишневого цвета пальто с меховой оторочкой.
Неприятная дождливая погода накрыла город. Наверное, во всем Нью-Йорке, не смотря на его величину не осталось района, где бы не полил настоящий ливень, начавшийся с мелких редких капель. Грома не было. Так же как и молний. О’Доннелл смотрела перед собой, наблюдая как дождевые щетки быстро работают, практически не справляясь со стихией.
- Да, наличие зонта нам поможет... - зачем-то заметила она, скорее всего на нервах.

- Я подумаю... что могу вспомнить. К сожалению, о друзьях Руперта я знаю только со слов мужа, - огорченно рассказывает О’Доннелл и уходит в свои мысли.
Молчание повисло в автомобиле чем-то неприятно-липким.
Она плохо наблюдала за дорогой и много отвлекалась, так что совсем не заметила, как автомобиль подкатился к огромному зданию на Кларксон авеню. Больницы всегда производили на Рут впечатление. Отвратительное чувство опасности приносил с собой еще более ужасный аромат хлорки, медикаментов и чего-то мерзкого, гнилого.
Автомобиль проехал мимо главного входа, пропуская группы людей, которые спешили в здание Кинг Каунти Хоспитал. Ужасное чувство тревоги подкатило к горлу настоящим комом. Рут прокашлялась, прикрывая рот затянутой в перчатку ладошкой. Сильный спазм сжал желудок, а во рту появился неприятный горьковатый привкус.
Детектив уже покинул салон и открыл ей дверцу. Рут с трудом справилась с эмоциями и подала руку. Это было мало похоже на "черный ход", да и с чего бы ему проводить ее темными закоулками больницы чтобы подняться в светлую палату с огромными окнами?
Вот именно - незачем.
Кассиди мог почувствовать как дрожит ее рука. Их взгляды встретились и сложно было не прочитать в ее - безграничную тревогу и где-то там, в самой глубине, ужас.
Она послушно шла за детективом, щурясь в плохо освещенном коридоре, пока они оба не подошли к, вероятно, необходимой двери. В проходе у стен стояли несколько металлических каталок, накрытых простынями... а под теми находились трупы. Рут могла видеть мягкое очертание человеческих тел. И это было до ужасного отвратительно.
Новый спазм сжал желудок.
Рут почти умоляюще посмотрела на своего "палача", но даже выдавить хотя бы одно словно не могла. Перед ней открылась очередная дверь. Детектив сделал приглашающий жест, но Рут не могла даже пошевелиться. Она переводила взгляд с двери на мистера Кассиди и просто не могла переступить порог.
Ей было страшно.

Она даже не заметила присутствующего в помещении коронера, просто тупо уставилась перед собой, взгляд ее уперся в узкий металлический стол, на котором лежала накрытая простыней субстанция, так отчетливо напоминающая человека.
Детектив постарался вернуть ее в реальность чрезмерно сильно сжав ее локоть. Рут хотела было вскрикнуть, но ни звука не сорвалось с губ. Она остолбенела... но с помощью мистера Кассиди все таки вошла в помещение. Тут пахло формалином хуже, чем где бы то ни было. А еще присутствовал уловимый аромат смерти.
- Я помню какой сегодня день, - она бросила взгляд на судебного представителя, потом тот переметнулся на накрытое простыней тело и снова на детектива.
- Я...я не знаю, - она с ужасом смотрела как мужчина подошел к простыне и взялся за самую кромку. - Знаю, что он был ранен несколько раз на войне, но каким образом и куда попали пули я не вслушивалась. А видимых шрамов... - Рут не договорила.
Простыню аккуратно сложили на груди усопшего, Рут была видна с ее места только лишь макушка мужчины. И ей пришлось помочь сделать те несколько шагов, что все еще отделяли ее от покойника. Мерзкий запах гниения ударил в нос, О’Доннелл инстинктивно прижала к лицу ладонь таким образом, чтобы та закрывала рот и нос. Но запах от этого не становился лучше.
Наконец, ее взгляд уперся в лицо мужчины. Хотя можно ли назвать лицом то месиво, которое от него осталось? Разорванный рот и сплошная гематома синего цвета...будто его били. Рут еще не поняла, что из покойника доставали зубы. Один за другим. Грубым ржавым предметом, скорее всего кусачками.
Но увиденного ей вполне хватило, чтобы рассудок помутнел, а к горлу подкрался неприятный позыв. О’Доннелл и правда начала терять сознание, как и предполагал детектив. Она было отшатнулась, потерявшись в пространстве, но на удивление всех присутствующих осталась стоять на ногах. Не твердно, пошатываясь и закрывая ладонью рот...но все еще стояла!
Она смотрела на труп и не узнавала его, но каким-то внутренним женским чутьем понимала, что это Руперт. По щекам Рут стали стекать слезы. Они не были близки с деверем, но чужая смерть, особенно такая чудовищно-жестокая приводит в состояние жалости, а после - злости.
Но Рут не успела что-либо ответить, потому что во все еще приоткрытую дверь уверенно вошел мужчина лет пятидесяти. Он не потрудился снять шляпу, а так же поприветствовать собравшихся. Взгляд его внимательных глаз остановился на мадам О’Доннелл. А после на детективе.
- Что вы себе позволяете? - прозвучал его глухой голос, эхом отскакивающий от стен, заложенных плиткой. - Рут, дорогая, - Енох Бахтэль тут же подошел к племяннице и взял ее мягко за локоть, отворачивая от стола. - Вы довели женщину, детектив. Надеюсь, вы довольны собой, - едко подметил Накки.
Сама Рут судорожно зашлась в рыданиях и практически прижалась к Батэлю.
- Это ужасно! Я не узнаю его...но мне кажется, что это Руперт, дядя... - она зашлась...слезы градом катились по побледневшим щекам.

Самоуверенность молодого детектива вызвала в Бахтэле только выражение полного пренебрежения. Кто был этот мальчишка? Один из многих, которых обязательно в будущем подомнет под себя суровая мясорубка реалий: взяточничество, нечестные политики, подкупные капитаны и общая система ценностей. Ему бы даже было жаль его, если бы не тот факт, что Рут тряслась как осиновый лист.
С одной стороны он любил свою племянницу, но с другой - у него был свой интерес следить за ее счастьем и благополучием.
- Я бы на вашем месте сбавил тон. Найти детектива с вашей фамилией дело нескольких звонков, мистер Кассиди, - подчеркнуто-официально заявил Накки. - На данный момент мне ничего не предъявлено, насколько могу судить. За знакомства не сажают, - усмехнулся Енох.
Он бы мог прийти в бешенство и брызгать слюнями на всех собравшихся, но Накки выглядел спокойно-самоуверенным и даже глазом не повел, когда его попросили выйти прочь.
- Вот именно, мы родственники, а это морг. Я не выйду. - Впрочем, и мешать то ли опознанию, то ли допросу, он не стал, отошел на шаг назад, сжав руку Рут и кивнул.
О’Доннелл все еще не отошла от увиденного. Лицо было так изуродовано, что теперь Руперт будет приходить к ней во снах в таком виде, она была уверена, что после этого вечера заработает кошмары. И все таки она не была уверена, что это брат Олли. Хотя подходило и телосложение, и цвет волос и даже очертания лица...или того, что осталось от, когда-то красивого, лица.
- Мне кажется, что это он, детектив, - она взяла себя в руки и почти не дрожала, вытирая слезы она еще раз взглянула на человека на столе. - Да, это Руперт О’Доннелл, - выдохнула она и снова зашлась рыданиями, - Это брат моего супруга.
Накки подал племяннице белоснежный носовой платок со своей монограммой и перевел взгляд на детектива. В его темный карих глазах не читалось ничего кроме полного спокойствия. А лицо не выдало и тени озабоченности по поводу смерти бывшего родственника.
Ему никогда не было дела до всех этих посиделок в домашней кругу. А английскую родню он и вовсе воспринимал относительно. Накки не нравилось как эта шайка напыщенных идиотов с титулом думала, что может быть лучше только оттого, что родились под нужным светилом.
Так что в какой-то мере он был даже рад. О! Он был очень рад...Но нельзя было сделать такой вывод, взглянув на него.
- Убийство это всегда трагедия, - Енох взглянул в сторону развороченного черепа Руперта О’Доннелла.
Лицемерие - основной навык хорошего политика. А хороший слух - помощник в любом виде деятельности. Енох  не подавая виду прислушивался к разговорам в комнате.
- Надеюсь, это все? - обратился он к детективу.
Глаза Рут успели покраснеть от слез, а черная подводка, которую она аккуратно наносила на веки, слегка потекла. Молодая женщина промокнула глаза платком.
- Что теперь будет с миссис О’Доннелл. Она с ума сойдет от горя, - сказала Рут и снова слезы покатились по ее щекам.
Не смотря на натянутые отношения с родственниками, Рутти была всегда добра к ним и тяжело пережила потерю супруга. Она пережила ее практически вместе со свекровью, но так и не смогла стать "своей".