Домой девушка вернулась в настроении приподнятом, несмотря на то, что у неё никак не выходило выбросить из головы слова одной из сотрудниц типографии - жгучей брюнетки, американки лет сорока или около того, с идеальной фигурой в виде песочных часов и талией по-настоящему осиной, которую не скрыть даже под свободным платьем-чехлом. Мода в Америке отличалась от той же немецкой, не говоря уже о том, что носили в России. Аделия не то, чтобы очень следила за новыми модными каталогами, но ни над её полноватой фигурой, ни над платьями, вышедшими из пика популярности пару-тройку лет назад, никто ранее не посмеивался. До сего дня.
“Fat” - “fett”. Эти слова на английском и немецком звучат одинаково. А уж взгляды, обращенные на ее сине-зеленое и единственное платье… Всё говорило само за себя. Не то, чтобы это очень обидело Аделию… Но желание купить к ужину пирожные отпало напрочь. Да и лифтом зайдя в подъезд девушка пренебрегла, поднявшись на третий этаж самостоятельно. Дверь ей открыла Фанни и, не поздоровавшись, убежала обратно в гостиную.
Судя по доносящимся из-за закрытой двери звукам рояля, регулярно прерываемым возгласами Фанни «Не так быстро! Это рояль или пулемет, я интересуюсь!», там шел напряженный творческий процесс. Аделия собиралась было пройти на кухню, как раздался телефонный звонок. Музыка прервалась и звонкий фанин голос отчеканил:
- Квартира мистера Берлина. Да, говорите... Вас не слышно. Говорите же... Ну что за люди, телефоном пользоваться не умеют! Как будто на дворе палеозойская эра!
Даже из-за двери было слышно, как девушка бросила трубку.
- Как думаете, трилобиты и стегоцефалы умели пользоваться телефоном? – Аделия вздрогнула от неожиданности, услышав адресованный ей вопрос. На пороге кухни стоял Герш и улыбался, тоже став невольным свидетелем этого разговора. – Ответить на звонок в палеозое было бы больше некому.
Он прошел через прихожую и, постучавшись, заглянул вовнутрь:
- Фанни, я заберу телефон? Тем более, это могут звонить по объявлению. Если будут спрашивать Изю, сразу же позову.
Вернулся Герш уже с телефоном – длинного провода хватило, чтобы поставить аппарат на столик у входа в кабинет. Тот самый, над которым висела пострадавшая от темперамента Аделии в первое утро картина.
- Пойдемте ужинать, - предложил он девушке. – звонок мы и с кухни услышим. Расскажете мне, как прошел ваш первый рабочий день.
- Тогда ведь и телефонов не было, - не сразу нашлась что ответить Аделия подходя на кухню вслед за Гершем.
После вчерашней ночи она чуть осмелела, но стоило мужчине оказаться рядом с ней, кончики ушей начинало пощипывать, а детали сна, надо сказать, уже стертые памятью до расплывчатых образов, всплывали перед глазами.
- Вам кофе сварить или поставить воду для чая?
Получив ответ, девушка подхватила с полки серебристый пузатый чайник и отвинтив вентиль, принялась набирать воду, разглядывая свое отражение. В чайнику оно выглядело… Ещё более… Округлым. А стоило ей наклониться и рассмотреть себя поближе, нос её и вовсе приобрёл сходство с картошкой. Поджав губы, хотя и прекрасно понимая, что бедный чайник ни при чем, наполнив его до самых краев, поставила на плиту. На ней уже стояла закрытая кастрюля и полная сковорода тушеного с капустой мяса. Помялась. Позаламывала руки, набираясь храбрости.
- Герш… А я очень… - и уже сказав это, осознала, о чем! и, главное, с кем! собиралась поговорить. И вот опять. Щеки алеют. Уши горят. Пальцы привычно теребят подол. “Ну-у, дура…” - Вернее сказать, а я не очень сильно вам.. Вас… Я хотела купить сменное платье. Или сшить на заказ, так наверное выйдет дешевле. А деньги я отдам. Я уже все записала! - хлопая себя по карману, выпалила на одном дыхании, пока другие слова не сорвались с ее губ.

/совместно/

Отредактировано Adelia Fabel (2019-08-15 17:57:47)

На следующий день Аделия уже привычным маршрутом отправилась на работу, сопровождаемая тысячами жителей и жительниц Нью-Йорка. Здесь равноправие чувствовалось еще в большей степени, чем в Берлине или Москве, и многие девушки ее возраста спешили утром на трамвай или в метро, а не на ближайший рынок за провизией для семейного обеда.
Герш был предоставлен самому себе, и это вынужденное безделье его тяготило. Не то, что бы он совсем ничего не делал: в первую же неделю он обошел все интересующие его химические фирмы в Нью-Йорке, оставив в каждой копию своего резюме и списка патентов. Подал документы на конкурс в несколько университетов. Правда, про Колумбийский ходили слухи, что еврею туда устроиться нереально. «Вас тут слишком много», «Вы все заполонили», «Как ваша фамилия? ... А, ну понятно, один появится, за ним весь кагал следует», - эти разговоры он слышал и в Манчестере, и в Берлине, так что совсем не удивлялся и просто принимал правила игры. В конце концов, если закрывается одна дверь, непременно откроется другая.
Пока же, чтобы окончательно не проесть все сбережения, Герш планировал давать частные уроки: близилась пора экзаменов, и несколько семей, друживших с Бейлиными, собирались отправить своих отпрысков на медицинский факультет. Первый такой урок ему предстоял сегодня во второй половине дня. Квартира семейства Йоффе находилась в районе Гринвич-виллидж, но по его расчетам Герш должен был успеть после урока доехать до изиного дома аккурат к пяти. На всякий случай он оставил записку, чтобы Аделия не волновалась, если вернется раньше него.
Как и все новое, работа и сам Нью-Йорк постепенно, неуловимо становились для Аделии рутиной и обыденностью, но скуку пока ещё не навевали. Да и какая скука, когда ты не знаешь языка и с коллегами, лавочниками и продавцами, а один раз и со служителем закона приходится общаться жестами и выдержками из словаря?
Но вот уже и дорога на работу и с работы не вызывает того восторга, что прежде. То есть не сама дорога, разумеется, а город, его жители. Шум, издаваемый десятками “железных коней”. Вот уже не поворачиваешь голову на призывные крики торговца выпечкой, не разглядываешь витрины, зная что за магазином письменных принадлежностей и книг идет модное ателье. За ателье лавка обувщика… Нет, город по-прежнему удивлял, порой пугал и настораживал Аделию, но она его уже не боялась.
Купив на мелочь, весело позвякивавшую в кармане легкого пальто, букетик лиловых гиацинтов - аромат от курчавых шапочек-головок шел до умопомрачения стойкий. К удивлению и досаде Аделии, квартира встретила ее тишиной, разряжаемой тиканьем настенных часов. Хорошо, что Изя настоял на том, чтобы Аделии выдали запасной комплект ключей, иначе стоять ей под дверью.
Записка, оставленная Гершем, объяснила его отсутствие, и девушка решила скоротать время за приготовлением ужина, предварительно обрезав цветы и поставив их в найденную на кухне фарфоровую вазу.
Звонок в дверь прозвучал в пять минут шестого. Думая, что наконец Герш вернулся, Аделия метнулась в прихожую, и даже не спросила, кто пришел, в спешке отпирая замки. На пороге вместо того, кого она ожидала увидеть, стояли двое незнакомцев в надвинутых на лица шляпах и одинаковых плащах.

/совместно/

Отредактировано Adelia Fabel (2021-02-28 03:31:07)

- Отойди от двери! - шепчет напуганная мать, оттаскивая Аделию в глубь коридора, подальше от входной двери, в которую неистово колотят кулаками и сапогами попеременно.
- Открывай, паскуда германская, знаем что вы дома!...
- Открывай!
Хор голосов, лай соседской собаки, которой досталось сапогом под задницу.
Аделия с матерью просидели под столом до самого вечера, не зажигая  ни свечей, ни ламп. Обнаружил их отец семейства, вернувшийся домой после целого дня, проведенного в поисках работы. К тому времени погромщики уже ушли, изрядно попортив дверь и обклеив её плакатами с призывом убираться прочь, и менее цензурными выражениями ненависти к врагам…
…Расслабилась. Позабыла, каково это, прятаться и вздрагивать от каждого шороха и стука в дверь…
Не долго думая, укусила напавшего на неё мужчину в ладонь до хруста кожи под её зубами.
- Пустите!!! Lassen Sie mich los!*
- Maledetta zoccola**, - итальянец взвыл от боли и действительно на секунду ослабил хватку. Но лишь для того, чтобы перехватить руки Аделии поудобнее и выкрутить их у нее за спиной.
Его подельник шарил в рукавах висящих на вешалке пальто в поисках шарфа – видимо, чтобы использовать в качестве кляпа, когда раздался звук поворачивающегося в замке ключа.

Герш все очень точно рассчитал: от Хьюстон-стрит, где жил его новый ученик, до 81-й было 11 остановок. Всего тридцать пять минут на метро, вернее, по наземке. Закончив урок в четыре и вежливо отказавшись от предложения Фрумы Соломоновны, матушки будущего светила медицины, выпить чаю, он с запасом успевал доехать до Центрального парка. И даже мог бы по пути зайти в кондитерскую – купить эклеров для Аделии и Фанни с первого нью-йоркского заработка. Не учел он одного: иногда поезда ходили в депо на 58-й стрит, и нужно было очень внимательно слушать объявления машиниста. Вместо этого Герш погрузился в свои мысли. Прикидывал, сколько мог бы заработать, давая, скажем, по десять уроков в неделю. И сколько стоит корзина роз и два билета на хорошие места в Метрополитан... Нет, все это лучше выкинуть из головы, или оставить хотя бы до того момента, когда не частные уроки будут составлять его основной заработок.
Когда поезд затормозил на 58-й, а все пассажиры вышли из вагона, это было крайне неожиданно. Пришлось ехать обратно, да еще и с пересадкой. Ни о какой кондитерской речи уже не шло. Герш ругал себя за невнимательность и надеялся, что итальянцы не слишком пунктуальны, и Аделии не придется объясняться с мистером Романо с помощью разговорника.
Бегом поднимаясь по лестнице, он услышал какой-то шум из-за двери. Все-таки опоздал. Дотронулся было до звонка, но тут же отвел руку – что-то в возгласах из квартиры Герша насторожило. Хоть он и не разобрал слов, но уловил интонацию. Поспешно отпер дверь, и тут же почувствовал прикосновение металла к виску.
- Не дергайся, - произнес голос с итальянским акцентом, - медленно закрой за собой дверь, и без глупостей. Ты-то хоть английский понимаешь?
- Герш! - только и успела выкрикнуть Аделия,  дернувшись вперёд, в следующий момент сдавленно вскрикнув от резкой боли в вывернутой руке.

*совместно*

Отредактировано Adelia Fabel (2019-10-04 02:09:46)

Патрульный прибыл через четверть часа: Герш уже успел успокоить Аделию и даже почти остановить кровь, затекающую за ворот пиджака. Соседи разошлись, а полисмен записал приметы нападавших и забрал с собой револьвер, посетовав на то, что отпечатки самого мистера Бронштейна могут сильно усложнить поиск преступников.
Герш подумал, что это превращается в нехорошую традицию: не успел он пробыть и пары недель в Нью-Йорке, а общение с полицией уже становится регулярным. Однако довольно скоро патрульный сложил свои записи в сумку, пожелал им доброго вечера и отбыл на охрану порядка в городе, ничуть не обеспокоившись охраной мисс Фабель, которую только что пытались похитить.
В госпиталь было решено ехать вдвоем: Герш не мог оставить девушку дома одну после такого происшествия. На пятой авеню они поймали такси: пусть до Маунт Синай и было не более мили, заставлять Аделию идти пешком он не хотел. Та хоть и бодрилась, но заметно дрожала.
- Сильно испугались?
Какой же дурой она себя ощущала не описать. Это надо же, умудриться вляпаться в такую переделку! И ладно бы себя только подставила… Тут мысль осеклась. Нет, не ладно. Она ведь испугалась. Действительно успела испугаться за свою жизнь.

Злость на собственную безответственность уже успела сменить страх за жизнь Герша, и теперь нахлынула с новой силой.
- Испугалась, - Аделия глядела в окно, не желая показывать мужчине все ещё красные от слез глаза и опухшее лицо. Упрямо глядела как дома сменяют один другой, как спешат с работы люди. - Но сейчас я злюсь. Я ужасно зла на себя!
Говорила девушка громко, чётко разделяя слова, словно припечатывая ими самою себя на манер пощечин или оплеух.
- Могла бы английский учить усерднее. Могла бы съехать от вас!  Да, я растяпа, - забылась и повернулась к Гершу, распаляясь все пуще. - Совершенно забыла, что это должны были прийти из-за Катрин! Идиотка!
Слово вполне себе интернациональное, так что таксист, прежде не высказывающий интереса к беседе на незнакомом ему языке, обернулся и смерил пассажирку подозрительным взглядом.
- Герш, простите меня, это я… мы с Катрин виноваты, пропади она пропадом! Я не хотела, - неожиданно тон её смягчился, как и взгляд серо-голубых глаз стал теплее, - чтобы с вами так.
Она подняла правую руку и точно забывшись, протянула к Гершу. К его растрепанным тёмным волосам,  склеившимся на затылке от липкой крови. Но у самого виска его руку отдернула и досадливо закусив губу, вновь уставилась в окно.
- Не ругайте себя, - он коснулся ее плеча, надеясь, что Аделия отвернется от неоновых вывесок и посмотрит на него. Может, тогда уверится, что никто не собирается ее ни в чем упрекать. Как раз наоборот. – Вы очень смело себя повели. Это мне стоит извиниться перед вами, что опоздал и в результате оставил вас наедине с этими двумя бандитами.
Ему очень хотелось хоть как-то развеселить девушку, хоть место и обстоятельства и были крайне неподходящими.
- Как думаете, доктор поверит, если я скажу, что попросил вас сыграть на пианино что-нибудь из Стравинского, а вы в ответ разбили вазу об мою непутевую голову?
Почему даже сквозь злобу и страх в ней пробивается желание прикоснуться к этому человеку? А в груди просыпается такая нежность, что на глаза наворачиваются слезы?!
- Нет там никакой смелости. А вот если бы не вы, то я даже не знаю...
Настроение Герш своей шуткой не поднял, слишком уж живы ещё в памяти воспоминания минувших часов.
- Почему именно Стравинского?
- Ну, скажете, тоже мне герой. Вот если бы я этих душегубов скрутил и предъявил полиции... Приехали. – Он расплачивался с таксистом и не успел открыть дверь машины перед Аделией, как хотел бы. Почему-то вспомнилась совсем другая поездка и другая дама, сидевшая рядом с ним на заднем диване новенькой изиной машины. – Пойдемте меня заштопаем. Ну а Стравинский... Мне кажется, за просьбу сыграть на рояле, скажем, «Весну священную» вполне справедливо и сковородкой по голове получить.

/совместно/