Монтанелли стал привыкать к "Трефовому Валету"; а Чич, проводивший здесь больше времени, чем все остальные ребята из его команды, даже успел завести себе постоянную подружку - насколько позволяли, конечно, обстоятельства, постоянную более или менее, пожалуй, слово "регулярная" подходило бы здесь больше, но Марио был очень доволен таким положением вещей - таким образом он оказывался в курсе многих слухов, проходивших сквозь варьере, а информационные потоки - лишь на одну позицию менее ценны, чем торговые. Особенно, когда с самими торговыми потоками они завязаны настолько плотно, а сделка, хотя и налаживалась, всё ещё не была проведена, и с самого убийства МакБрайна находилась в подвешенном состоянии. Не то, чтобы именно это волновало Марио: выждать - как раз было наиболее правильным решением, нужно было убедиться, что пропажа капитана не аукнется обоим сторонам, что розыски его не коснутся его самого или Моранте, а если даже и коснутся - то не настолько сильно, чтобы пришлось замораживать всю операцию (что неизбежно пришлось бы сделать, если бы не осталось иного выхода). С одной стороны, это означало, что для Марио и его людей предстояла неделя безделья - с другой стороны, это самое безделье означало время, более-менее свободное, почти как отпуск, который его ребята вполне заслужили; и Монтанелли не очень-то наседал на них в это время, Тони и Чичу позволив развлекаться в городе, а Элмо - взял с собой для кратковременной поездки домой в Майами-бич, дабы повидаться с дочерью, взглянуть, как идут дела в ресторанчике, получить свою долю с проходивших за последнюю неделю операций, а затем отчитаться перед доном Беллини - и через два дня Монтанелли уже снова находился в поезде вместе с Элмо и ещё четверыми ребятами, которых взял с собой в Нью-Йорк качестве подкрепления. Сделка предстояла серьёзная, и теперь, когда разведка была произведена - не помешало бы и ещё несколько стволов...
Тем более, что не всё ещё было понятно. На фоне всего происходящего, одна деталь смущала бравого флоридца - за всё то время, что он провёл в Нью-Йорке, он не раз слышал о Лучано, и виделся с его родными, и другими людьми, говорившими от его имени, - даже успел оказать ему услугу, насколько можно понять, и Моранте говорил от его имени, а было вполне понятно, что человеком он являлся весьма серьёзным, однако - ни разу, даже после кончины капитана, Монтанелли не встречал его лично: вот это было странно, Лучано был будто каким-то призраком, Лох-Несским чудовищем, о котором говорили все, но никто никогда его не видел. Вот что в голове привыкшего к неторопливому укладу Майами-бич капореджиме не укладывалось - в их маленьком и тесном городишке таким образом дела не вели. Может быть, это в Большом Яблоке - всё происходило несколько по-другому?
Не то, чтобы это создавало такую уж большую разницу: Марио не собирался влезать ни во внутреннюю политику нью-йоркских группировок, ни пытаться создавать им конкуренцию - он приехал ради своего товара, его обязанностью с самого начало было обеспечить канал поставок, от которого зависела как его прибыль, так и прибыль всей Семьи, главным образом эту задачу Монтанелли и отрабатывал; своими способами - и с собственным же упорством.
- Как дела, Томми? Как семья? - портье на входе в "Трефовый Валет" Марио приветствует уже по-свойски, молчаливый Элмо лишь салютует ему следом, - снаружи остаётся машина в которой дежурят двое молодцев из Майами, местным пока не представленные - чего делать, впрочем, Марио и не планировал вовсе, при отсутствии прямой на это необходимости: подмога была необходима, главным образом, для сопровождения груза, и этих ребят подряжать на работу более серьёзную он и не собирался, во всяком случае - пока. - Хозяйка или мистер Моранте уже здесь? - этот вопрос Монтанелли задаёт уже тише, понизив голос до полутона, - преподнося как то, что спрашивать вслух не стоит; но за ответ готовый вознаградить - и зелёная бумажка привычным жестом перекочевала в карман Томми вскоре, вслед за шляпой Марио, приземлившейся ему в руки.
Несмотря на то, что времени уже немало - Марио всего час назад, как встал: весь прошлый вечер он провёл здесь же, в варьете, и окончание представления не совпало с окончанием его дня - недостаток своего присутствия в Нью-Йорке в течение последних пятидесяти шести часов Пончик скрашивает небольшой вечеринкой для себя и своих парней, и в номера бравая компания возвращается уже ближе к утру. Впрочем, сейчас коротышка выглядит только более свежим - его щёки ещё помнят аромат лосьона после бритья, а волосы тщательно уложены в парикмахерской на углу, как раз по пути к "Валету", и в целом, он чувствует себя замечательно, уже избавившись от утреннего тумана в сознании, но не успев утомиться прожитым днём, что считает хорошей позицией для ведения дел, особено - учитывая, что находится не у себя дома. - ...Ciao, красотки!.. - приветствует Марио пробегающих мимо девушек; знакомые лица и фигурки - вот только по имени он их не запомнил. Предвечерняя суета варьете, когда людей в зале ещё нет, но подготовка к выступлению уже идёт, ему вполне по душе - дарует ощущение какой-то "домашности", что ли, не окутывая официозом вечера полностью: будто оказываешься в гостях у старых друзей, где наскоро прибрано, и приготовлено для ежедневных нужд, а не для праздника - но это не значит, что ты визитёр не менее желанный. И всегда найдётся бокальчик чего-нибудь - но это слишком само собой разумеющееся, чтобы этого необходимо было даже ждать...