Автомобильный мотор работал - но по взгляду на рожу Монтанелли можно было подумать, будто это мерное тарахтение раздаётся откуда-то из его нутра: насколько оно казалось напряжённым, и настолько же было напряжено его низкорослое тело, формы которого скрывал простенький рабочий пиджачок, куда более дешёвый и неприметный, нежели те, к которым он привык; и одно даже только это держало коротышку Марио в этом напряжении - выглядеть, как босяк, ему совсем не нравилось, но, пожалуй что, лучше выглядеть босяком на свободе, чем в роскошном костюме и дорогих туфлях войти прямиком в тюремные ворота. Тем более, что внешняя бедность - безобидности совершенно не означает... и это тоже было тем, что капо из Флориды успел познать на собственном опыте.
Воспоминания в его голове проносились с той же скоростью, с какой мелькали за окном стенки нью-йоркских домов, такой же нескончаемой, сплошной, вереницей... и да, здесь было немного диковато даже: улицы создавали впечатление какого-то продолговатого котлована, если вдуматься, - один дом примыкает к другому вплотную, к нему следующий, и так и выстраиваются они в длинную вереницу, а напротив - ещё одна, такая же, и дорога пролегает между ними. Чудно. Как так можно жить? Будто на дне реки находишься. И даже Солнца за её берегами не видишь; лишь ощущаешь то, как оно их нагревает...
Марио в одиночестве занимал заднее сидение, Чич - сидел за рулём, рядом располагался Элмо, а Тони-Зажигалка уже поджидал их на месте встречи, на улице, между полицейским управлением и входом в подземку - вопреки советам Моранте, заняться высокоранговым полицейским бригада решила всем составом.
- И никаких пистолетов чтоб и ножей, поняли меня?.. - повторил Монтанелли своё указание, надвигая дешёвую шляпу ниже на лоб, и вытаскивая часы из кармана, делая короткий взгляд на их циферблат: они приближались к планируемому месту встречи с копом, вон и Тони было уже видно, хотя в этом рабочем джинсовом костюмчике с рюшками, в кепчонке в мелкую клеточку, любимый лакей Марио менее всего походил на себя самого. В импровизированном маскараде, который Марио устроил, можно было увидеть лишь один недостаток: шмотки, которые мужчины надели для конспирации, были уж очень новыми - чтобы действительно походить на каждодневную одежду рабочего класса. Но кому было не плевать на это, впрочем? В конце, от тряпок Монтанелли всё равно планировал избавиться. Щёлкнув крышкой часов и убрав их обратно в карман, он вытащил шнур от настольной лампы, сделав пару оборотов его вокруг своей ладони, остальную часть - просто зажав в кулаке. Если не приглядываться - даже и не заметно было, что он что-то держит в руке... только клавиша выключателя всё так же послушно щёлкала, ощущая на себе движение пальца. Он заметил фигуру капитана полиции на пешеходной части дороги - и сердце заколотилось быстрее.
- Вон он. Поравняйся с ним, Чич, - Монтанелли перемещается ближе к дверце, кладёт ладонь на рычаг - и, как только автомобиль сбавляет скорость, они с Элмо толкают двери, выбираясь наружу, но не захлопывают их, позволяя просто прикрыться неплотно; чтобы можно было с лёгкостью забраться обартно в любой момент. Две фигуры - одна громадная, другая - маленькая, направляются к капитану МакБрайну со спины; увидевший их Тони тоже отделяется от угла, который отирал, выбрасывая окурок на тротуар. Машина продолжает своё движение на первой передаче, держась в доступной близости.
- Капитан МакБрайн?.. - поравнявшись с полицейским, Тони привлекает его внимание тихим окликом. И когда тот оглядывается на него - совершает резкий удар кулаком в его живот, заставляя согнуться чуть ли не пополам от неожиданности, приняв тем самым как раз оптимальную высоту для того, чтобы подоспевший сзади Монтанелли смог накинуть на его шею провод от лампы. Он перетягивает со всей силы, шнур врезается в ладони, а выключатель давит МакБрайну прямо на горло, перекрывая кислород окончательно - Марио приходится повиснуть на нём всем телом, когда коп начинает пытаться вырваться, и когда коп снова принимает полусогнутое положение - он начинает попросту тянуть за его собой, словно ишака за уздечку, Элмо помогает - толкая МайБрайна в спину, а заодно - своей спиной скрывая происходящее от толпы. При этом Тони успевает не только вытащить пистолет из кобуры жертвы, но и спрятать его за пазухой, подбегая к машине, - и распахиваеит её дверцу, чтобы Марио и Элмо втолкнули копа в салон; затем они запрыгивают и сами, дверцы хлопают, и Чич резко прибавляет ходу, перестраиваясь на центральную часть дороги. Всё происходит очень быстро - и почти что бесшумно.
- Заткнись, заткнись, фараон поганый, даже не вздумай пикнуть мне... - ослабляя провод, затем и вовсе скинув его с шеи полузадушенного капитана, Монтанелли взамен сминает его же галстук, впихивая его ему в рот, вместо кляпа. Провод шустро переквалифицируется на роль наручников, стягивая запясться МайБрайна и завязываясь на тройной узел.
Пленника увезли на ту квартику, снятую Чичем - там же находилась и приличная одежда; там же - была купленная Элмо несколькими днями ранее верёвка, и канистра, полная почти доверха, стояла в дальнем углу. Ещё здесь было кое-что из еды и даже была бутылка вина - но лишь для того, чтобы остающиеся тут Элмо и Чич могли себя как-то развлечь, кормить и поить заложника в планы не входило: его только связали покрепче, да убедились, что с кляпом во рту он сохраняет способность дышать носом.
- Молись, говно ирландское, чтобы меня обманули: для тебя это единственный шанс остаться в живых. - только и заявляет ему Монтанелли на прощание, перед тем, как поправить полы своей шляпы - и, зажав кончик сигары зубами, поднести его к огоньку зажигалки, любезно поднесённой Тони. Затем они оба вышли из этой затхлой дыры на свежий воздух, через пару кварталов - сели в такси, и вскоре благополучно высадились у дверей "Золотого Валета".

Работа была выполнена чисто - более или менее; совсем без огрехов обходиться было невозможно, однако - изначальный план Монтанелли сработал так, как должен был, у произошедшего вряд ли были свидетели, которые могли бы сообщить что-нибудь ценное, никто, вероятно, даже понять ничего не успел. Уж точно этот важный полицейский капитан не успел опомниться даже, как оказался в автомобиле. Сейчас, вспоминая, как он пучил глаза, пытаясь понять, куда угодил и кто осмелился напасть на него, вспоминая обескураженное выражение его лица - Марио чувствовал себя удивительно хорошо; и прямо светился, когда переступал порог "Валета". Щепотка этого приподнятого настроения осталось и в кармане встретившего их на входе служащего хорошими чаевыми - только теперь уже лично от самого Монтанелли, а не от его подручного. Флоридские привычки Марио начинали срабатывать так же хорошо и в Нью-Йорке: когда коротышка был в благостном расположении духа, он поощрял и остальных вокруг себя, - разумеется, те, кто успел понять это, делали всё, чтобы в таком состоянии Монтанелли бывал почаще и подольше. Оттого, справедливо сказать, его настроение всё-таки действовало на окружающих, - как дурное, так и хорошее.
- Buona sera, синьор Моранте. - оказавшись уже в знакомом ему кабинете, Марио подходит к Моранте ближе, - прежде, чем сесть, намереваясь обменяться объятиями, на тот старый сицилийский манер; теперь, выходило, что они были друзьями, хотя и состоя под эгидой разных фамилий - приветствовать друг друга тоже следовало бы соответственно. И ещё, раз уж они были друзьями - было бы вежливо представить и остальных друзей: - Хочу Вас познакомить с Энтони Фаньони, - он работает со мной. Тони, - это мистер Джо Моранте, мы покупаем его товар. - и вот когда с нехитрой церемониальной частью было покончено, Монтанелли расположился на стуле напротив Джо, вытащив очередную сигару из нагрудного кармана пиджака. Его кубинские сигары уже начали подходить к концу, но сегодня эта - была первой: Монтанелли не любил смешивать табак и алкоголь, - особенно алкоголь, - с делами; но куда лучшую компанию они составляли разговорам о делах. Как раз сейчас они и переходили к деловой части:
- Жду не дождусь того, как смогу его распаковать... - Марио театрально потирает ладони, ухмыляясь - и впрямь, чувствуя некий ажиотаж, сравнимый, наверное, с духом Рождества... в американском его виде - должно быть, нечто подобное должна ощущать его дочь, рождённая уже в Америке, - на той стороне, там, где Монтанелли провёл всё своё детство, праздновали совсем по-другому... Ожидание, впрочем, едва ли могло быть таким же чистым и непорочным - нечто чёрное, словно частичка дёгтя, попавшая в мёд, оставляло там свой след, закручиваясь витиеватым узором. Марио получил свою открытку, но Мэри Пикфорд не была гарантом - была лишь обещанием. - Однако, как я понимаю, дожидается меня этот подарочек не здесь? - было бы, и впрямь, неудобно и неразумно привозить труп сюда - где люди отдыхают, празднуют, мёртвый ирландец здесь попросту неуместен; не говоря о том, что тут начнётся, если вдруг кто-нибудь из выступающих здесь девиц на него наткнётся - с ними-то понятно, что: как бы ты хорошо не прятал что-нибудь, всегда найдётся одна любопытная, которая выберет именно тебе нужный уголок, - и хорошо ещё, если только одна, впрочем, этого немного, что изменит, погрешность в скорости распространения визга станет небольшой.
- И следовательно, "Трефовый Валет" - не последнее место, куда мне придётся отправиться сегодня... - издав тихий неопределённый звук, Монтанелли слегка размял плечи - как если бы они у него затекли, как если бы он устал; день, в общем-то, и впрямь получился довольно длительным и насыщенным, но это было нормально - после столь длительного вынужденного безделья, на деле, даже приятно. И сумерки, с июньским запозданием опускающиеся на город, что-то подсказывало, будут очень кстати их делам. - Но, как я и сказал при нашем знакомстве, Моранте - я не могу закрыть Ваш вопрос до тех пор, пока не закрыт мой. Il nostro carabiniere è ancora vivo. Но находится в надёжном месте. - мелкие глазки Монтанелли блеснули хитрым блеском. Возможно, он производил впечатление человека несдержанного - он был, пожалуй, человеком несдержанным и импульсивным, но дураком всё-таки не был, и проблемами с памятью не страдал. Оттого - был уверен, что узнает лицо О'Флаэрти, когда его увидит. - Non ti preoccupare, я не собираюсь отказываться от своей части сделки. Лишь хочу убедиться, что этот американский Санта-Клаус не перепутал адрес - и что подарок предназначается действительно мне, capisce? - до родного острова седой мужик с оленями не долетает, туда можно только доплыть... и у него есть адреса всех детей, говорят, но это брехня - ему придётся слишком хорошо потрудиться, чтобы переписать имена всех сицилийских детей, сумевших добраться до Америки. - Как только я буду в этом уверен - своё обещание выполню на ваших же глазах. - кивает Марио. Он проделал слишком большой путь, чтобы обмануться в конце - едва ли это в самом деле может спасти бравого капитана от расправы недовольных итальянцев, однако, Монтанелли не мог не понимать и принимать во внимание то, что у него в руках находится нечто, что нью-йоркцам было нужно. Грех не воспользоваться этим хотя бы немного. - Так где мы встречаемся? - Марио вытащил из кармана часы, открыл крышку, взглянул на циферблат - и снова щёлкнул ей, убрав часы обратно. Чичу были даны указания выйти на улицу и позвонить из телефона-автомата в "Трефовый Валет" в девять вечера и попросить Монтанелли, чтобы тот передал ему дальнейшие распоряжения; это произойдёт, примерно, через шесть-семь минут.

Отредактировано Mario Montanelli (2019-07-23 00:55:53)

Ни самого Монтанелли, ни его бригаду, ни кого-то ещё из клана Беллини - не знали в Нью-Йорке; Моранте сам заметил это ранее, в при их встрече. Ни сам Марио, ни трое его ребят, не бывали здесь арестованы, сам он последний раз был в городе в возрасте когда был ещё очень молодым, с его ребятами в этом плане было и ещё проще, они ступили на американскую землю либо будучи ещё детьми, которым паспорта не положены, либо уже и родились американцами, и Монтанелли был уверен в том, что бумажный след полицейских никуда не приведёт - а даже если начнутся облавы, пуф, они с парнями легко испарятся из города, и никто не сможет опознать их лиц, кроме, разве что, капитана самого - если он сумеет что-нибудь запомнить: на практике, Марио знал, что страх не лучший помощник, когда нужно что-то вложить в память, а напуган МакБрайн был порядком, в этом он был уверен. Это, впрочем, только цветочки по сравнению с тем, что ждало его дальше - настоящий страх для бравого слуги закона был только впереди. Если, конечно, все они доживут до ягодок...
- Нет, Моранте. Se il capitano parla, ti farà caldo. Мы - просто туристы. - глядя в глаза Джо, Марио усмехнулся, и повернулся к Тони - подставляя кончик сигары по язычок пламени зажигалки. Ситуация была достаточно щекотливой с самого своего начала, верить Моранте не было хороших причин, кроме того, что оба они были сицилийцами - и это было лишь ещё одним поводом для того, чтобы не торопиться выказывать свою смиренность и доверие, которые легко могла быть спутана со слабостью, - он пытался играть на нём и его ребятах, чтобы достичь своей цели, но нужно было показать и то, что он, Монтанелли, человек серьёзный, и что не Моранте и Семья Массерия его хозяева. Подстраховаться, в общем, было нужно, что он и сделал. Не то, чтобы собирался шантажировать этим Джо - но тут уж, как говорится, ничего личного. - Но этого ведь не случится, верно? Quindi non abbiamo nulla da temere. - затянувшись, Марио выпустил в воздух несколько колец из дыма, и откинулся на спинку стула. Этого не случится, если Моранте не попытается надуть его - а если попытается, то Монтанелли, по сути, плевать будет, что и кто скажет, потому что в этом случае - он разговаривать не собирается. И более того, если капитан разговорится и это приведёт в итоге к нему - он будет знать, благодаря кому: МакБрайну он, разумеется, не представлялся. В отличие от Моранте.
- Bene. Думаю, за полчаса управимся. - согласно кивает Монтанелли. За ним пошлют проводников - именно так, как он и рассчитывал; по-настоящему впечатляла его та скорость, с которой Моранте приспосабливался к новым условиям, нужно сказать, его люди действительно были под контролем и хорошо организованы, раз всё могло заработать за полчаса. С изобретением телефона всё действительно стало проще!..
- Мистер Монтанелли, сэр... - в дверях кабинета показывается голова официанта. - Извините, но Вам звонок.
- Как раз вовремя. - чтобы убедиться в этом, Марио снова извлекает из кармана свои часы, щёлкая крышкой. - Прошу меня простить, Моранте. - откланявшись, он встаёт со стула, направляясь к выходу. Попутно обращаясь уже к официанту - и совершенно другим тоном: - Ну что ты смотришь на меня? Я, по-твоему, не произвожу впечатление человека важного достаточно, чтобы ему могли звонить?..
Тони скрывается вслед за шефом - и занимает позицию рядом с ним, максимально близко, словно желая отгородить его от остальной части варьете своим корпусом, пока тот говорит по телефону; его рука, словно невзначай, утопала под полой пиджака. Их операция переходила в следующую фазу: самую интересную, самую важную - и самую опасную.
- Синий "Паккард" будет ожидать нас у Пяти углов со стороны Бакстер-стрит через полчаса. Через пятнадцать минут - подберите меня и Тони с другого конца этой улицы. Возьмите нашего друга, только смотрите, чтоб он не шумел, - ну, и горючее тоже не забудьте.
Это будет долгий трудовой вечер. Замечательный вечер.

- По-моему, за нами хвост, Элмо. - Чич в третий раз оглядывается назад - но фары находяйщейся сзади них машины создают блики, и он по-прежнему не может как следует ничего рассмотреть, к тому же, приходится следить за дорогой - в тесном Нью-Йорке не как на просторах Майами-бич, да и позволить даже пустяковой аварии они себе не могли здесь, не сейчас, не с таким грузом.
- Копы? - настораживается Элмо. Он сидит сзади - приглядывает за третьим пассажиром их экипажа, если его, конечно, можно назвать так, а не посчитать грузом: капитан гордо занимает пол перед задним сидением. Он крепко связан, с кляпом во рту, немного потрёпан и наверняка ослаблен из-за длительного обезвоживания, но даже в сознании. Компанию на этому полу ему составляет канистра с топливом - мерно покачиваясь на неровностях, она сопровождает движение машины мерным бульканием.
- Я не вижу, я за дорогой, блин, слежу. Посмотри сам.
Цыкнув на МакБрайна для проформы, грузный Элмо выглядывает в окно, вглядываясь в очертания тёмного автомобиля, следующего за ними на некотором удалении. Они двигались довольно быстро, но следующая за ними от самой квартиры машина не отставала, и обогнать их не пыталась тоже - теперь и ему она казалась какой-то знакомой.
- На копов вроде не похожи. - резюмирует Элмо. Будь это подопечные МакБрайна - их поездка так тихо и спокойно проходила бы едва ли; начались бы сирены, крики и всё прочее... но эта тишина - выглядела как-то даже более угрожающей. Напряжённой. - Дай-ка я их угощу сейчас... - Элмо вытаскивает револьвер из-за пазухи, уже собираясь взвести курок большим пальцем - и одновременно тянет левую руку к ручке, чтобы опустить стекло на дверце.
- Ты охренел, что ли? Не вздумай!.. - Чич испуганно оборачивается, и тут же протягивает руку, хлопнув товарища по ладони, прерывая тихое шуршание круглой ручки. Элмо издаёт недовольный гортанный звук, но поднимает стекло обратно; револьвера, впрочем, из руки не выпускает до самого конца маршрута - что встретивший их Монтанелли замечает сразу же, и что становится причиной того, что он едва не запинается о МакБрайна:
- Ты охренел, что ли? Это чего ещё за ковбойство?.. - капитан полиции попутно отделывается приветственным пинком - непринуждённым настолько, словно Марио взбивал подушку, либо пытался освободить недостающее место по-быстрому. Он плюхается на кресло, затем хлопают дверцы машины.
- Да вон... - дулом же револьвера здоровяк красноречиво указывает позади них - на тот самый подозрительный автомобиль, затихший теперь в полусотне метрах. Взглянув по этому направлению, Марио прищуривается, а затем изрекает, как будто даже с облегчением от своей догадки:
- Это люди Джо нас пасут. - но затем его тонкий гнусавый голос снова суровеет: - Хотя Элмо прав: будьте начеку.

Чич в залихватски подмигнул в ответ ребятам Моранте, в жесте, от которого лицо его стало чем-то похожим на облик персонажей мультфильмов, Элмо же с суровым видом ткнул в полу шляпы снизу дулом револьвера, чуть сдивнув её, - хотя за этим простецким общением скрывалось и нечто большее: ребята из разных команд, и из разных семей, не только отвешивали комплименты, но и старались запомнить друг друга в лицо, - мало ли, когда ещё пригодится. Марио же принял мешок - но, оглядев его, сморщил мину, полную скептицизма и пренебрежнения, выбросив пыльную тряпку капитану в лицо, надевать же ему на голову её не торопясь, ровно как и давать распоряжений это делать Элмо. Большой ли был смысл закрывать ему обзор теперь, когда они уже проделали всю дорогу до склада? Да и так ли много капитан мог увидеть со дна автомобиля, на котором всё это время и находился - и любая попытка подняться с этого дна прерывалась пинком со стороны Монтанелли или водружением широкой подошвы ботинка Элмо на голову; попытки, впрочем, были довольно вялые - обезвоженный, голодный, обездвиженный и избитый, МакБрайн был ещё жив, но внешне отличался от второго ирландца уже не так и сильно. Надо думать, покойному должны были организовать мало-мальски приличный костюм, или хотя бы - чистый...
- Не глуши машину, Чич... - Марио вынимает из кармана свои часы, и отстёгивает от лацкана цепочку, - чтобы вложить их в ладонь Чича: - Если через пять минут не вернусь и не дам сигнал - газ в пол и катитесь отсюда вместе с этим mortadella до самой Флориды. Дальше я пойду один. - на этом коротышка неторопливо выбирается из салона, чинно, будто бы банкир свой дипломат, прихватив с собой и железную канистру - так, вместе с ней, и проделывает путь до склада, и горючее звучно отдаёт в тишине, послушно колыхаясь при его правом шаге. "Да уж, навёл, похоже, шороху - Моранте чуть ли не всю кавалерию собрал, должно быть, чтобы меня и ребят встретили." - хмыкает про себя Марио. Бойцов Массерия не видно, но странное для ночного времени повышенное присутствие на складе можно практически прочувствовать - сложно сказать даже, каким именно образом: то ли - следы на земле, то ли - количество легковых автомобилей на периметре, то ли - это попросту ощущается в воздухе, вместе с примесью оружейной смазки, что ли... присутствие большого количества людей сложно скрыть. Особенно, если они ожидают какого-то праздника... и Монтанелли, следуя за провожатыми от автомобиля, булькая своей канистрой, неожиданно и непривычно спокоен и сдержан: он знает, что этот праздник он им устроит.
- Mi amici... - Марио останавливается напротив Моранте и его людей и кивает им, не без оной доли почтения: их теперь разделяет деревянный ящик, форма которого сама по себе намекает на то, что происходит нечто судьбоносное, и Монтанелли, в общем-то, прекрасно понимает, что он вполне может оказаться в этом же самом ящике к концу ночи - и упокой разделит с тем, кого так ненавидел; вот ведь была бы infamita!.. Делить гроб с тем, кто не был по его меркам достоин даже могилы. Марио ставит канистру на пол, почти в унисон тому, как крышка покидает ящик, вглядываясь в лицо О'Флаэрти. Внимательно, пристально, напряжённо, - и неторопливо, неподвижно замерев у досчатого гроба почти на целую минуту. Только кулачки Монтанелли, непроизвольно сжимаясь, начинают мелко дрожать, чем и выдавая его внутреннее состояние.
А затем - неподвижность резко прерывается, моментально превращаясь в целую череду движений, безостановочную, и кажется поначалу даже - бескрайнюю; Марио взрывается, словно вулкан, - не сдержавшись, заносит руку, и опускает кулак на лицо Питера, затем левой, затем снова правой, и снова, - и вот коротышка уже сидит верхом на покойнике, нанося ему удар за ударом - с таким остервенением, будто он ещё может почувствовать боль, сбивчиво приговаривая:
- Я... должен... был... убить... тебя... сам... - когда Монтанелли, наконец, выбивается из сил - костяшки на его руках саднят и кровоточат, лицо же О'Флаэрти представляет собой и более печальное зрелище. Белого на его усах уже немного; как и рыжего, впрочем - усы стали тёмно-бордовыми от давно остывшей крови, скулы с левой стороны потеряли абсолютно всякую форму, губы - разбиты так, словно их уже не две, а четыре, и остатки левого глаза стекают к воротнику... вскочивший на ноги, Марио заканчивает работу над лицом покойника пинком, донося свою мысль визгливым криком: - ...даже этого ты меня лишил, succhiacazzi merdoso bastardo! - после чего Марио нужно отдышаться несколько секунд. Спустя которые, его голос вдруг снова звучит совершенно спокойно и ровно, уважительно даже  - без уважения, впрочем, нельзя, если тебе делают одолжение такого рода. Джо выплатил его долги, - не больше и не меньше. - Sei un uomo onesto, Моранте. Теперь я должен выполнить свою часть сделки. Не помогут ли ваши ребята вынести это дерьмо на свежий воздух?.. - кивает Марио на гроб. И - поднимая канистру, выходит со склада; а у его дверей, снаружи, вкладывает в рот указательный и большой пальцы - затем брезгливо сплёвывает, чувствуя на них отвратительный привкус собственной крови и чужой, - и вкладывает снова, разрезая тишину склада лихим свистом.
- Три минуты пятьдесят шесть секунд. - резюмирует Чич, почти всё это время не сводивший с циферблата глаз. Грозный Элмо открывает дверь со своей стороны, выходя наружу и выволакивая связанного капитана - и волочит его за собой, как будто бревно, к самому открытому месту на складе, которое облюдовал Марио и куда теперь и стремится, обозначив свою уверенность водружённой на землю канитрой. МакБрайн ложится между этой самой канистрой и О'Флаэрти, дабы мог видеть его лицо (или то, что осталось от него) - тут же пытается отползти в сторону, но удаётся это слабо. Мешок затерялся где-то в автомобиле - Марио хотел того, чтобы МакБрайн видел.
- Помнится, ты давеча спрашивал - что мне от тебя нужно, капитан?.. И тебе, наверное, интересно, за что мы так с тобой. - приподняв канистру, Марио скручивает крышку, не без труда, сбитые костяшки начинает щипать, но сейчас эта лёгкая боль ситуации настолько соответствует, что почти приятна. - Я тебе сейчас расскажу. Вот это чмо, которого ты перед собой видишь - такая же ирландская собака, как ты сам, - три года назад поджёг мой ресторан. А моя жена - была внутри. - деловито взболтнув канистру, наслаждаясь тем, как содержимое бродит туда-сюда, Марио наклонил её - начав неспешно и методично поливать О'Флаэрти. Запах крови, едва-едва начавший ощущаться в воздухе, под чистую вытеснил запах бензина. - Трое его обумдков-дружков расстреляли витрину из винтовок, а он - швырнул внутрь зажигательную бомбу. Луиза была на кухне... - голос Монтанелли дрогнул. Он решил уйти домой пораньше в тот вечер, а его жена задержалась в ресторане, чтобы навести порядок на кухне - и обещала приготовить ещё что-то на завтра для него и их дочери, что-то, по её словам, особенное... чего Марио, конечно, не узнает теперь. - В тот вечер я поклялся, что я сделаю с ними то же самое, что они сделали с матерью моего ребёнка. Но, видишь какая fallimento, капитан - не смог я добраться до него. На самом деле, твоя жизнь - она идёт в обмен на его... - МакБрайн был бледен уже не от голода - ужас обелил его кожу так, что она стала чуть не светиться в темноте. Он нашёл в себе силы сделать рывок - но был методичо возвращён назад невозмутимым Элмо. - Ты чем-то отличился перед Моранте и Лучано - до чего мне немного дела, на самом деле, но обещания я стараюсь держать. Любые обещания. Так что передо мной за грехи этого урода придётся отвечать тебе, офицер... - снова наклонив канистру, Марио теперь окропил горючим и МакБрайна, метя ему в лицо - и повёл ниже, стараясь полить его как можно более равномерно, не жалея содержимого, и скаждой секундой канистра становилась всё легче и легче, пока, наконец, всё, что не осталось у неё - это собственный вес её железных стен и днища. Почувствовав это, Монтанелли её попросту отбросил в сторону. - Знаешь, что моя жена почувствовала перед смертью?.. - Тони остался в машине; Марио, похлопав себя по карманам, извлекает скуренную наполовину сигару и коробок спичек - чиркает одной, но, хотя и зажав сигару во рту, раскуривать не торопится. - Узнаешь сейчас... - спичка попадает на пиджак МакБрайна, точнёхонько на то место, где полицейские носят значок...

Похоже, что вместе с тканью одежды зарделась и верёвочная пенька. Не самый желаемый вариант развития события, хотя и вполне логичный, - Марио только отпрыгнуть и успел, когда капитан начал метаться, размахивая руками, пытаясь мычать что-то нечленораздельное (видимо, кляп, в отличие от верёвки - либо всё ещё оставался целым, либо превращался в золу, которая крикам способствовала не намного лучше). От двух костров веяло бензиновым жаром, и сейчас этот жар был приятен - словно флоридское Солнце где-то на периферии сентября и октября, когда оно всё ещё согревает, но уже есть предчувствие сезона дождей, который превратит пляжный песочек в вязкое и прохладное месиво, и над городом на какое-то время воцарится сырой запах, приходящий от окрестных болот... Один костёр - неподвижный, почти аккуратный в этом ограничении деревянного ящика, впрямь, чем-то напоминающий грильницу; второй - в контраст ему, беспокойный, не прекращающий своего быстрого и хаотичного движения ни на секунду. Бешеные языки пламени танцевали в глазах Монтанелли своими отблесками. Его кривая, жуткая улыбка напоминала по форме их самих; глядя на предсмертную агонию капитана, Марио не смог сдержать жестокого, злого смеха; и вместе с тем, как в воздух, даруя округе запах горелого мяса и жжённой ткани, но почти невидимый на фоне ночного неба чёрный дым, он ощущал себя так, будто и ему становится легче, словно какой-то груз на его душе, какая-то тяжесть, выгорает - по мере того, как выгорают два настолько непохожих друг на друга ирландца. Казалось, мог смотреть на это вечно... но, конечно, - это не могло происходить не то, что вечно, но и достаточно долго.
Марио отскакивает, уворачиваясь от капитана - если не принимать во внимание всю тяжесть и жестокость обстоятельств, это движение могло бы посчитаться потешным, - звучат выстрелы, и источник второго пламени тоже теряет подавляющую часть своей подвижности; затем движений становится меньше уже постепенно - видать, по мере того, как жизненные силы покидали капитана, лишающегося не только целостность кожного покрова, но теперь и теряющего кровь довольно быстро. Жидкости этой, правда, слишком уж мало, чтобы потушить начавшийся пожар...
Слышно, как хлопает дверца машины флоридской бригады - услышав выстрелы, ответственный за сохранность шкуры босса, действительно готов был дать ответный огонь, и даже порывается выйти из машины, но, видя, что всё в порядке, Элмо скрывается обратно; продолжая держать пушку наготове, впрочем. Вся троица следит за развитием событий со страхом, помноженным на интерес. А Марио подходит ближе к затихающему МакБрайну; мимо него пробегают ребята Моранте, и через пару секунд тухнет огонь, капитан скрывается из виду, - однако, когда Монтанелли подходит ближе, становится ясно, что он ещё жив, хотя теперь и напоминает хомяка, случайно оказавшегося под паласом, который уже успели прибить к полу. Судя по движению этого бугорка... по наличию такого движения в принципе. Нужно было отдать должное, если все нью-йоркские копы так же живучи, как этот - Моранте и впрямь приходится туго.
Марио оглянулся назад, с нескрываемым сожалением в глазах глядя на то, как тушат и остатки О'Флаэрти. Но это справедливо по-своему... Луиза ведь не сгорела полностью. Он даже мог узнать её... мог разглядеть её лицо. Он и сейчас его вспоминает, помнит, как оно выглядело, будто бы это случилось вчера, а не три года назад. Красивое лицо его милой, - оно было обезображено мукой, осквернено болью, очернено сажей, посиневшим от удушья... лицо человека Моранте, протягивающее ему оружие, значило для него слишком намного меньше, чтобы он посмотрел на него, сменив лицо любимой женщины на чьё-то незнакомое; так что Марио лишь мельком взглянул на револьвер, прежде, чем взять его в руку.
- Поднимите брезент. Пусть видит, что его убьёт... - звонкий голосок Марио звучал сейчас тихо; тихо до непривычного ему самому, отчего казался даже ещё более жутким. - Три пули они вогнали в мою жену. Три. Но даже после этого, она всё ещё была жива... - продолжает Монтанелли, глядя в лицо ирландца - уже не уверенный, что он его слышит либо понимает, но вполне допускает это, потому говорит на английском, - хотя история звучит и для Моранте с его командой тоже. - Она лежала посреди горящего зала, и не могла двинуться, - прямо как ты сейчас... всё, что ей оставалось, - дожидаться смерти. А  в тебе сейчас... - Марио на пару секунд затихает, оглядываясь назад - пытаясь разглядеть в темноте дырки от пуль в ногах МакБрайна. Это удаётся с трудом, учитывая темноту и состояние тела капитана, его кожа сейчас почти везде стала цвета крови или ещё темнее, а кое-где обгоревшие участки ткани приварились к мясу... посреди всех этих неровностей, тошнотворно выглядевших и пахнувших, бегущие струйки крови напоминали поток лавы между вулканических горных склонов; тоже бывших лавой когда-то, пока не застыли... - Две. - между выводом и исправлением ситуации проходит менее секунды - звучит выстрел. А затем, едва покрыв отдачу оружия, Марио перехватывает левой рукой ствол оружия - и возвращает его владельцу. Правой же рукой - извлекает из кармана всё тот же провод от отельной лампы, слегка натягивая его в своих руках. Надо было, пожалуй, связать руки капитана им - огонь бы не справился с ним, во всяком случае, не так быстро, как с верёвкой. - Вы, ирлашки, привыкли ровнять нас друг с другом - словно мы все просто грязь под вашими ботинками. Пора бы и нам спрашивать со всех вас, как с одного... - взяв МакБрайна за волосы, с той стороны, где они оплавились меньше, и приподняв - Марио накидывает ему провод на шею, затянув его; и затихнув, не желая тратить силы на болтовню более - вложив их побольше в свои небольшие руки, удавливая капитана. Это было не так уж сложно; он даже почувствовал, когда полицейский, попытавшись ухватить воздуха, заглотил остатки кляпа - превратившаяся наполовину в золу, бывшая галстуком раньше, тряпка застряла в горле, лишь приблизив неизбежное на несколько секунд. Он умирал тихо, почти бесшумно - и даже можно было расслышать, как случайно щёлкнул выключатель на проводе, будто возвещая, что "выключили" самого капитана. И что-то булькает в его груди, разбрызгивая кровь из свежей пулевой раны. Булькает ещё даже несколько секунд после того, как заканчиваются попытки сделать вдох...
- Джордано Бруно. Удачная шутка... - весело, как ни в чём не бывало, усмехается Марио, разгибаясь. Всё оказывается кончено. - Извини за бардак, Моранте. Мы с ребятами можем помочь прибрать, если хочешь.

Отредактировано Mario Montanelli (2019-08-08 20:00:01)