Несмотря на славу ленивого вертопраха, коей была окутана его личность вдоль и поперек, точно младенец в руках няньки-ипохондрички, Закари всегда был ранней пташкой, а именно редкой помесью жаворонка и дятла. Жаворонка - потому что просыпался в пять утра, дятла - потому что любил пошуметь и подолбать людей. Как говорится, если дятел не долбит, то он либо спит, либо умер, и это было самым точным описанием личности еврейского пустоголового прохвоста. Утро Зака (и, соответственно, его паразита-квартиранта, коллеги и просто хорошего товарища) начиналось всегда с лютым грохотом и напевом новомодных песен. Стоит отметить, скупщик пел хорошо, даже очень хорошо, а по выбору "утреннего гимна" всегда можно было четко определить, в каком расположении духа эта прима оперного театра очухалась. Сегодня, например, соседи Азара затыкали уши под недооцененного местным менталитетом Александра Вертинского. Сам же ходячий будильник принялся за свой тщательный туалет.  Возможно, уделять столько времени наведению марафета даже как-то неприлично для мужчины. Так или иначе, Закария смекнул, какую важную роль играет внешний вид, особенно когда тебе целый день приходится с улыбкой обдирать человечество, еще когда был сопливым Захаром в шортиках и надранным ремнем тухесом. Если рубашка - то дорогая, запонки - самые красивые, прическа - модная, без единой кудряшки и одобренная мамой. Соседа вновь и вновь будили, дабы его творческая натура оценила наряд сонными слипшимися глазами. Но не спешите восклицать "ой, вэй!", ведь за столь ранний и бесполезный труд Риччи полагалась первая чашка утреннего кофе. Первая и единственная, если быть конкретнее, ибо дамские угодники спускали все свое состояние на кутеж, гардероб и вложения в зарождающийся бизнес, который вновь и вновь рисковал напороться носом на глыбу законодательства, точно небезызвестный трансатлантический пароход.
Лавка открывалась в восемь утра после не особенно тщательной приборки, ограничивающейся ленивой возней швабры по потрескавшемуся деревянному полу. Поначалу Закария старался держать заведение в идеальной чистоте, но когда гора безделушек, хлама и прочих пылесборников выросла, размножилась и похоронила под собой все полки да прилавки, владелец осознал, что стоит ограничиться генеральными уборками. Этой рухляди уже ничто не повредит, кроме огня, беспокоиться не о чем. В конце концов, то были лишь элементы декора, бутафория, эдакие декорации мирного бизнеса, скрывавшие реальную работу Лернера в приятном для его глаз полумраке. В облачные дни закоулок темнел и серел сильнее обычного, и исцарапанные, помутневшие от времени стекла окон лавки едва ли освещали внутреннее богатство помещения без стрел солнечных лучей, наполненных пылинками. Для того у Азария была керосиновая лампа, располагавшаяся обычно рядом с кассой - электричества в ладаном дышащем доме конечно же не было. Как и посетителей утром. Действительно ценные покупатели предпочитали появляться на пороге магазина в сумерках. То были либо пьяницы, либо жертвы покера, либо мутные личности, которым, как говорил каждый второй, "таки птичка напела". Однако Зак был уверен, что ему стоит держать лицо и продолжать демонстративно чахнуть над златом, почитывая газетку. Для подобной занятости он даже раздобыл низкий будуарный пуфик, потрепанный, но роскошный, синий с золотистой вышивкой - настоящая находка. Зад на пуфик, лампу на пол, газету (или какое другое простенькое чтиво) в руки - и скуку как рукой снимет. Уж кто, а Закария в ничегонеделании был мастером. Так он и провел за своим ремеслом первую половину дня, обслужив лишь одного господина, помешанного на охоте - уж очень ему понравились лоси на картине, выданной за творчество Карла Брандта. "Ух, Риччи, колбасы купим!" - думал Лернер, пересчитывая под прилавком выручку и мысленно распределяя сумму по нуждам. От любимого занятия его отвлек не менее любимый звон колокольчика. Зак быстро убрал деньги под замок, поправил воротничок, пригладил брови и усы - и вуаля, свеж и красив как никогда.
- Добрый день! - антикварщик грациозно вынырнул из-под прилавка, улыбаясь потенциальному клиенту так, будто тот был дамой сердца, сказавшей заветное "согласна". Следом показалась тусклая лампа, свет которой заиграл искрами в черных глазах дельца. - Чем могу Вам помочь? Хотите что-то приобрести? - Он с любопытством облокотился на толстую столешницу, быстро, но ненавязчиво окидывая взглядом мужчину, дабы оценить его материальное положение и сопротивляемость чужой харизме собрата - о, да, Закария видел столько еврейских физиономий, что узнает себе подобного из тысячи, - или таки продать? Не стесняйтесь, спрашивайте что угодно. Мы, как видите, те еще барахольщики, - подмигнув, он размашисто указал ладонью на антураж собственного заведения. Может, на колбасу ему хватит, а вот на приличное шампанское не доставало, что Лернер планировал вскоре исправить.

- …Короче, снимаю я с нее эту накидку, - продолжал Багси, развалясь на заднем сиденье авто, в котором они с Вито и Фрэнки Корелли выруливали сейчас с Мотт-стрит, - барышня рычит, скорее, говорит, а то я за себя не отвечаю! Ага, я накидочку – на пол, вместе с брошкой этой…
Багси выдержал театральную паузу, во время которой старательно прикуривал сигарету.
- Ну?.. – первым не выдержал Фрэнк, высматривая друга в зеркало заднего вида.
- Что «ну»? Брошка – шмяк об пол, топазы эти, или как их там, - в разные стороны и вдребезги! – Кавана сделал очередную глубокую затяжку, - обыкновенные стекляшки оказались. Барышня ревет, что белуга, подушку грызет, плюется, трахаться не желает больше. Кричит, меня так дешево с начальной школы никто не разводил!..
Ответом ему был хохот Корелли и Лучано. Автомобиль, управляемый Фрэнки, пару раз резко вильнул по улице, распугав пешеходов и угрюмую кобылу, тянувшую повозку со всяким хламом.
- И сколько ты за неё отдал? – замер Вито, предвкушая ответ.
- Две сотни, - сплюнул Багси. Последовал очередной взрыв хохота с передних сидений. – За брошку, не за бабу…
  - Ы-ы-ыы! А-а-аааа!!! Бенни, stupido, заткнись, per l’amor di dio!..

- Фу-ух, давненько я так не веселился! – Лучано перевел дух, обмахиваясь шляпой. Багси сидел сзади молча, сжав зубы и хмуро уставившись в окно. – Что скажешь, Фрэнки, наведаемся к этому барыге?
Корелли выразительно медленно кивнул, сжав губы в подобии ухмылки и высоко подняв брови. Его пальцы на рулевом колесе растопырились, а потом снова сжались, с хрустом сжимая «баранку».

Хлипкая дверь жалобно хрустнула, едва не сорвавшись с петель от сильного удара ногой. Колокольчик оторвался, улетел в угол и там закатился под стеллаж с прощальным звоном.
- Кры-ы-са, я прише-ел!.. – ласково пропел Багси, врываясь в полутемное помещение.
Лучано и Корелли, с недобрыми улыбками на интеллигентных лицах, не торопясь зашли вслед за ним, осматриваясь в этом царстве хлама и старья. Фрэнки задержался на секунду, плотно прикрыл дверку, запер ее на внутреннюю щеколду и для верности повернул табличку надписью «Закрыто» наружу. После чего тщательно отряхнул ладони, будто ему пришлось повозиться с чем-то донельзя грязным и мерзким. Чтобы избежать подобных неприятностей, он достал из кармана пару перчаток тонкой кожи и натянул их на руки, сжимая и разжимая пальцы.
- Кры-ы-ы-са, ты где-е?.. – продолжал мурчать Багси, сканируя помещение. По пути ему под руку попался человек, стоявший у конторки продавца. Кавана схватил его за грудки, резко развернул к себе. – Где эта мразь?! – рявкнул он прямо в лицо мужчине, по всей видимости, простому посетителю, заставив того отшатнуться.
- Оставь его, Бенни, - остановил друга Лучано, подходя ближе. Лицо человека в полутьме и искрящейся пыли показалось ему знакомым.
Кавана оттолкнул мужчину и в следующий момент уже ворвался в служебное помещение, или что там находилось за очередной дверью, не выдержавшей его удара. Оттуда, после грохота падающего барахла, вновь послышался его ласковый голос:
Кры-ы-ыса! Я ж тебя найду!..

Посетитель барахолки, по случайному стечению обстоятельств оказавшийся не в то время не в том месте, рванулся, как раненый заяц, как только у него появилась такая возможность. Скорее всего, этот бедолага прекрасно понимал, чем может закончиться для ненужного свидетеля присутствие его на месте преступления. По крайней мере, его испуг не выглядел наигранным.
- Куда, собрался? – Фрэнк перегородил дорогу к входной двери, отрезая человеку путь отступления и снова толкнув его внутрь помещения. – Шустрый какой. Пойдешь, когда разрешат…

- Постой, постой… - Лучано, все это время не спускавший с незнакомца взгляда, кажется, начал вспоминать, где он мог его раньше видеть. – Ну-ка, ну-ка…
Он подошел к мужчине на шаг, снова внимательно вгляделся в его испуганное лицо, и вдруг хлопнул тыльной стороной ладони по своей второй руке.
- Точно!.. – Витторио даже хохотнул от внезапной догадки. – Фрэнки, это же мужик, который у Даны девочек объявляет, конферансье! Хех, ты на его нос посмотри, mio dio, второго такого на всем Манхеттене днем с огнем не сыскать!
- Точно, он.– Корелли подошел к посетителю вплотную.
- Мужик, ты в «Валете» работаешь? – вполне доброжелательным голосом, словно ничего и не произошло, спросил Лучано. И добавил, не дожидаясь ответа: - А тут какого хрена забыл? Купить что-то надумал? Не самое удачное место. Видишь ли, наш друг, - он указал пальцем в сторону прилавка и помещения за ним, откуда слышались звуки падающих вещей и неразборчивые ругательства, - наш друг бы тебе этого не советовал. И я тоже…

В этот момент раздался торжествующий вопль Багси оттуда, куда указывал Вито. Похоже, он нашел то, что искал.
- И не самое удачное время… - добавил Лучано.

Вопль радости Багси из подсобки сменился проклятиями и трехэтажными ругательствами с упоминанием матери лавочника, всей его родни и жутких подробностей  того, что Бенни Кавана грозился с ними всеми сотворить. Причем, нетрадиционно ориентированные половые акты в этом списке экзекуций были, пожалуй, самыми безобидными угрозами.
Послышался страшный грохот, будто там упал кухонный сервант, полный посуды, вслед за этим – ритмичные удары чем-то тяжелым по чему-то твердому.
Корелли хохотнул и пошел посмотреть, что там происходит, но вскоре вернулся, хохоча уже в полный голос. Оказалось, тот, кого Багси принял за самого старьевщика, собственной персоной прятавшегося в большом платяном шкафу, оказался просто деревянным наряженным манекеном в полный человеческий рост. И теперь он вымещал свою злость на шкафе и манекене, схватив последнего за ноги и с силой колотя им по всему, что ни попадя.
Фрэнки даже не успел поделиться с Лучано тем, какое зрелище только что наблюдал, как из-за прилавка показался сам Багси, тяжело дышащий и изрядно покрытый пылью. В руке у него, словно дубина неандертальца, был сжат обломок деревянной ноги типа человеческой. Он покрутил головой в поисках места, где еще мог скрыться обидчик, а в следующую секунду рванулся к лестнице, ведущей на верхний уровень, подвывая и размахивая своим орудием…

- Вот видишь, мой друг, - с улыбкой сказал Лучано, одной рукой завлекая мужчину вглубь помещения, словно приглашая разделить с ними это забавное времяпрепровождение, - что бывает, когда люди не совсем понимают с кем имеют дело. Мистер лавочник вовремя не понял, что обманывать порядочных граждан нехорошо, за что теперь ему придется поплатиться. Правильно я говорю? – обратился он уже к Фрэнки.
- Правильно! – убежденно подтвердил тот, как бы невзначай роняя с полки большие каминные часы в роскошной резной оправе темного полированного дерева. Часы хряснулись об пол, звякнуло разбитое стекло и в сторону отлетели какие-то мелкие металлические детали. Сверху, со второго этажа магазина, где, по-видимому, находились жилые комнаты, слышались гулкие шаги Багси вперемешку с грохотом и звоном падающих вещей.
- Во-от… - продолжил итальянец. Но потом успокоил, давая понять, что настроен вполне дружелюбно, по крайней мере, к нему лично. – Но тебе нечего переживать. Люди моей кузины – мои люди. – Он ободряюще похлопал конферансье по плечу. – Так что, ты говоришь, за дела у тебя могут быть с этим жуликом?

Этот человек начинал его раздражать. Лучано всем своим видом, всеми своими действиями пытался ему показать свои добрые намерения, на что тот лишь трясся все сильнее, бормоча себе под нос, шарахаясь из стороны в сторону, словно в бреду и норовя сбить его с ног.
- Che cazzo, что ты там бубнишь постоянно?!.. – Он чувствовал, что еще немного в таком темпе, и его нервы не выдержат. Это было бы нехорошо. Свою кузину Вито искренне любил и ему действительно не хотелось бы портить с ней отношения из-за какого-то недоумка. Неизвестно еще, насколько этот конферансье ей дорог как работник или как человек. - V’fancul!.. – в сердцах сплюнул он.

Мужик, впрочем, наконец-то соизволил собрать в кулак свою тощую задницу и извлек из кармана на свет свою драгоценную причину своего тут присутствия. Конечно, светом в полном понимании смысла этого слова, назвать царящий вокруг пыльный и вонючий полумрак смог бы лишь человек либо полоумный, либо накуренный опиумом, либо обладающий каким-то нездоровым буйным воображением. Лучано ни к тем, ни к другим не относился , но и того скудного освещения вполне хватило ему, чтобы удивленно присвистнуть от увиденного.
- Деньги всем нужны. Ну-ка, дай посмотреть… Mannagg’, давай, давай, не беси меня! – видя его замешательство, Вито практически выхватил часы у мужчины из рук. – Cuiccio…

Итальянец повертел вещицу в руках. Часы, надо сказать, были очень достойные. Массивные, добротные, свою работоспособность они подтвердили тихим перестуком сложного механизма и хода секундной стрелочки, при поднесении их близко к уху. Металлический корпус, по всей видимости, золотой, был украшен замысловатой вязью гравировки с изображением герба. Двуглавый орел Российской империи. Для того, чтобы это понять не требовалось особого образования.
Даже при достаточно беглом осмотре было ясно, что вещь не из простых, которые легко можно купить во множестве подобных барахолок. Просто удивительно, как подобный артефакт мог попасть в руки такому giamoke, каким в глазах Лучано выглядел сейчас этот еврей.

- Фрэнки! Эй, Фрэнк, vieni qua! – По-итальянски позвал своего друга Вито, оторвав наконец взгляд от часов. – Beh, guarda… Autentico, come pensi?..
- Si, - убедительно кивнул Корелли, указывая пальцем куда-то под крышку. - Stampa guidata, qui…
- Хм… - только и оставалось сказать Лучано. Он вновь посмотрел на мужчину, уже другим взглядом, внимательнее. Поношенный пиджак далеко не первой свежести, носящий следы многочисленных штопок, затертая обувь, мечтающая о ремонте. Какой-то весь помятый, будто на нем всю неделю отрабатывал приемы ближнего боя взвод рейнджеров. И затравленный взгляд, лишенный надежды… Плохо он выглядел, в общем.

- Слушай, мужик, - тихо сказал Лучано, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Откуда это у тебя?
Часы он не выпускал из рук, только методично открывал и закрывал крышку нажатием пальца на кнопку на корпусе.

- Папаши, значит… - задумчиво покивал Лучано. – Один-одинешенек… Мда, бывает…
  Его размышления были прерваны гулким топотом с верхнего этажа. Багси вернулся вниз к своим друзьям, его лицо выражало крайнюю степень несчастья и разочарования.
- Что, не поймал? – сочувственно поинтересовался Фрэнк.
- Не поймал, - пожаловался он, расстроенно покачав головой. – А жаль… Может… этого? – кивнул Багси на еврея, сжавшегося у прилавка, но поймав взгляд Лучано, глубоко вздохнул и вновь скорбно произнес: - Жаль…
Кавана достал из кармана пачку сигарет, закурил и глубоко затянулся, посматривая по сторонам и раздумывая, что б еще такого сделать, чтобы не было так грустно уходить отсюда, так и не найдя достаточного выхода своей глубокой обиде. Но, поняв, что особого выбора у него нет, еще раз глубоко вздохнул и пошел по помещению, грустно смахивая на пол разную мелочевку с полок и ломая витрины.
Корелли поправил на голове огромную мексиканскую шляпу, которую он снял с гвоздя на деревянном столбе у стены, и вновь вернулся к созерцанию какой-то картины, не дававшей ему покоя последние несколько минут. На картине, яркими контрастными цветами, было изображено какая-то непонятная каша из сплетения полос, геометрических фигур и пятен, от которых от долгого внимания начинало рябить в глазах.
- Вито, - обратился он к другу, не отрывая глаз от этой, по его мнению, очень странной херни, - что это за merda, а?..
- Это искусство, брат, - усмехнулся Лучано и похлопал друга по плечу. – Не привыкай, не надо.
- Тьфу, cazzo!.. – Фрэнк в сердцах скинул сомбреро, или как там эта шляпа называется, в угол и зло сплюнул туда же.
Все это время Багси хмуро, но методично, со свойственной ему настойчивостью, уничтожал добро, представленное в барахолке. Падали вазы, какие-то блюда, статуэтки и сувениры. На пол, разлетевшись на мелкие осколки, полетела коробка со стеклянным окошком, за которым были приколоты ордена и медали времен недавно отгремевшей Великой Войны. Один металлический кружок, прикрепленный к полосатой ленточке, позвякивая, подкатился прямо к ногам стоящего рядом итальянца. Лучано проводил его взглядом так, будто увидел перед собой что-то очень неприятное. Мелькнула мысль, что эту мертвую сейчас железную безделушку кто-то носил, кто-то заслужил, и не красивыми глазами или складными речами, но собственной кровью…
Всё это время он бесцельно вертел в руках часы, взятые у еврея в потертом пиджаке, пропускал между пальцев длинную цепочку и щелкал крышкой. Внутри друг с другом боролось два существа: одно требовало просто забрать себе приглянувшуюся вещицу, другое, более спокойное и рассудительное, тихо говорило, что так быть не должно. Возможно, мысли о медали помогли принять решение, Вито шагнул к конферансье и протянул ему его «сентиментальный пустячок».
- Держи… - а в следующую секунду, немного подумав, добавил: - Сколько ты за них хотел?

- Слышь, фраер, ты меня достал, mannagg’… - зло, сквозь зубы процедил Лучано и чуть ли не силой впихнул часы в руку их обладателю. – Забери, я тебе сказал! Пока по-хорошему!..

Этот тип начинал его бесить все больше. Вито не приходилось раньше сталкиваться с подобными людьми, по крайней мере, раньше их разговор заканчивался очень быстро, или не начинался вовсе. А тут…
Он сам не привык много разговаривать и не переваривал людей, которые вместо конкретики в общении начинали юлить, нести какую-то чушь или вовсе перескакивали на совершенно левые темы. Таким людям нельзя доверять, и уж точно он никогда бы не стал вести с ними дела. Для чего, какой в этом смысл? Для того, чтобы тебе потом объявили, что имели в виду совсем другое, а вот если бы ты рассмотрел их слова вот под таким углом, то, возможно, ты бы понял, что именно они имели в виду, но это не точно? Сука, зачем?! Почему нельзя просто сказать, чего ты хочешь?

Если бы не Дана, у которой этот хмырь работает, сегодняшняя их встреча могла бы стать для него последней. Кстати, надо будет поговорить с ней о нем. Насколько он ценный сотрудник, и не сильно ли она расстроится, если ей вдруг придется искать нового конферансье? Который, кроме того, что умеет объявлять номера на сцене, также будет  знать в лицо хотя бы основных гостей заведения.
Что за хрень он нес о том, что не имел чести быть знакомым раньше, или типа того? Что, блядь?! Он, Лучано, и все его парни отдавали «Валету» как минимум два вечера в неделю своей жизни. Они, сука, обедают в «Валете», бухают в «Валете», организовывают там деловые встречи и любые празднования. Каждая мышь в варьете прекрасно знает, кто такой Вито Лучано, кузен хозяйки, и все его друзья. Официантки готовы выцарапать друг другу глаза за право обслуживать их столик, танцовщицы после номеров бегут в зал на радость посетителям, и в первую очередь – к их компании, зная, что всегда могут рассчитывать на щедрые чаевые. Подвыпивший Багси и сам много раз залазил на сцену, чтобы под хохот гостей и визги девочек немножко потанцевать, немножко пощупать… А этот, блядь, их видите ли не знает! Ну, значит, теперь узнает.
А, может быть, это просто такой ход? Под дурачка закосил? Не исключено, может и закосил. А может, и правда дурачок. Сейчас это уже не играло никакой роли.

- Закругляйтесь, поехали отсюда! – Вито коротко свистнул и кивком головы дал понять Бенни, что на сегодня достаточно. – Завтра еще заедем, поймаешь ты свою крысу. Меня уже тошнит от этого сарая.
О развернулся и первый направился к выходу, но на полпути остановился и, сам еще не понимая зачем, снова обратился к еврею:
- Последний раз спрашиваю: хочешь продать часы – я у тебя их куплю. Нет – до свидания. Начнешь юлить – я тебе нос сломаю, capis?

- Что-о? Лучшая граппа в городе?..
Последние слова еврея заставили Лучано и его парней остановиться на полпути к двери и недоуменно переглянуться. Такая информация могла бы показаться пустой и незначительной – обычное хвастовство кулика на болоте, мол, у нас самые жирные лягушки и самая мокрая вода… Но не в это время.

Витторио было известно подавляющее большинство более-менее серьезных бутлегеров, действующих на данный момент в Нью-Йорке и Манхеттене в частности. И, насколько он был осведомлен, никто из них еще не наладил достаточно стабильного канала поставок из Европы. Настолько стабильного, что наряду с самыми ходовыми видами алкоголя – виски, джином, бренди и вином, - можно было бы побаловаться такими эксклюзивами, как граппа из его малой родины, лимончелла, мартини или какой-нибудь кальвадос. Подобные напитки сейчас было не то, что днем с огнем не сыскать. Их попросту не было. Ну, или почти не было, что легко и непринужденно подтверждал сейчас это тип.
Итальянец хмыкнул и недоверчиво посмотрел на мужика, не брешет ли? Откуда в этой незнакомой остерии, как там он её назвал, такие напитки? Из старых запасов хозяина, или он чего-то не знает? А, может быть, в городе появились умельцы, способные самостоятельно производить подобные изыски?..

В любом случае, это было бы весьма интересно, его мозг моментально заработал в другом, «рабочем» русле, тасуя в голове возможные варианты, как карты в руках карточного игрока.  Личная неприязнь к «Валетному» конферансье, его дорогие сердцу часы и вся эта халабуда, вместе с её хозяином, тут же отошли на второй план.
- Как насчёт пообедать? – обратился Лучано к друзьям. – Не знаю, как вы, а я бы сейчас не отказался от настоящих manicotti с курицей, ммм?
- Поддерживаю, - с многозначительной улыбкой кивнул Фрэнк. – Что за "Багатто" такая, почему не знаю? Бенни?.. – повернулся он к Багси, который с разочарованным и отстраненным видом уже отпирал дверь барахолки. Тот лишь неопределенно пожал плечами: дескать, мне по барабану. Можно и пообедать.
- Bene!.. – Лучано несильно хлопнул еврея по плечу. – Давай, показывай свою остерию…